миром, и Ханс нырнул в бурлящий водоворот городской мистерии. Костюмы были заблаговременно осмотрены накануне, актеры при примерке веселились, как малые дети, шуткам и прибауткам конца не было. Теперь же всю веселую компанию охватил панический ужас, а волхв Бальтазар шепотом признался, что позабыл слова. Но деваться было некуда: город ждал. На мессе благословили всех горожан, кто своим талантом и щедростью помогает прославить Спасителя, и отец Питер особо отметил музыкантов-ангелов и актеров, заверив, что ангелы и святые, которых они будут изображать в мистерии, не оставят их без своей помощи ни во время представления, ни во весь будущий год. Лотарь с братцем приуныли, зато юная дочка Готлиба зарделась и расцвела, уверенная в особом покровительстве Приснодевы. Ханс все время до представления был как в тумане, что-то объяснял, кого-то успокаивал, орал в чье-то красное лицо, расставлял музыкантов и певчих, наряженных в белые ангельские балахоны, потом повалил снег. Площадь оказалась битком набита народом — горожане терпеливо ждали, когда грянет колокол, отмечая начало мистерии. И наконец грохнули барабаны, заиграли дудочки, и под легкий звон колокольчиков на помост выбрался белоснежный златокудрый Архангел с огромными толстыми крыльями за спиной. Он повернулся лицом к публике, развел руками и начал:

Благая весть! Благая весть! Рождается Спаситель днесь, Ликуйте, горы и леса, Пылайте славой, небеса…

— Громче, дерьма мешок! Громче! — шипел Ханс в бессильной ярости. — Ты же есть ангел, не драная дохлая селедка!

Ангел вздрогнул от неожиданности и заорал во все горло:

Мы издалека к вам пришли И весть благую принесли. И не судите строго нас, Коль будет беден наш рассказ.

Публика разразилась одобрительными криками, хлопками, свистками, музыканты заиграли «К Деве ангел снизошел», а в это время за занавесом толкались актеры, занимая свои места. Сыпал мелкий легкий снег, музыка вилась над площадью, горожане прихлопывали в такт и глазели на колыхания мешковины, размалеванной облаками и зелено-золотыми райскими кущами. На занавес Ханс много времени не тратил: и так сойдет. Раздались изумленные и радостные крики, возня, оживление — это с трех сторон через площадь шли три царя: белобородый старец, молодой мавр и муж из страны восточной. Юный ангелочек высоко вознес разукрашенную бусами и переливающуюся звезду, вслед за ним цари взошли на помост и встали в ряд, как объяснял им Ханс, чтобы люди вдосталь могли налюбоваться роскошеством и пышностью их одежд. У помоста, приплясывая от нетерпения, стоял сказочный зверь Верблюд и слуги с двумя огромными мешками и пальмовыми листьями — олицетворение несметного богатства Востока.

Музыка смолкла, и белобородый Каспар громко возгласил:

Мы, три царя, пришли сюда. Нас привела сия звезда. Она сияла и блестела, Как будто нам сказать хотела, Чтоб мы, не тратя время зря, Пришли на рождество Царя.

Архангел, глядя на толпу и честно стоя к царям вполоборота, вопросил их громким голосом:

Теперь скажите поскорей, Что за дары Царю Царей Вы привезли издалека?

Бальтазар сопел, молчал и топтался на помосте. Ханс готов был рвать на себе волосы от отчаяния, но тут смышленый Мельхиор шагнул вперед и, поклонившись, выпалил вместо собрата-мага:

От нашей сказочной земли Мы три подарка принесли!

— Да! Точно! — перебил Мельхиора счастливый Бальтазар. — Так и есть!

От нашей сказочной земли Мы три подарка принесли! Я Бальтазар, я черен ликом. Я золото принес Владыке! —

и для убедительности высоко поднял над головой мешочек с монетами.

Далее все шло как по маслу. Ангелочек-певчий, стоя на самом верху шаткой конструкции, затянутой тряпкой со звездами и означавшей небеса, затянул «Gloria in exelsis», все подхватили, занавес раскрылся, и Мартенбург ахнул: перед ним на троне, прямая, чуть разрумянившаяся, с печальным и торжественным видом сидела Пресвятая Дева. Два ангелочка поддерживали ее широкое одеяние синего бархата. В центре композиции в высоких яслях на свежей золотой соломе, тепло укутанный, спал Младенец, и Иосиф Обручник с белой лилией в руках защищал Его сон. Весь город толпился на площади, молча и благоговейно созерцая эту сцену, и Ханс, ученик живописца, бывший ландскнехт, а теперь служка при церкви и сирота в чужой стране, вдруг понял, сколь щедр к нему был Господь, когда провел его сюда сквозь губительную метель из ледяных перьев.

Потом пришли пастухи — ангелы спросили их: кого вы ищете в яслях? Они ответили: Господа Христа.

После занавес закрыли, и Архангел поведал, как царь Ирод, чтоб Христа убить, велел всех деток погубить, но Йозефу приснился сон, чтобы бежал в Египет он. Из-за помоста вышла Мария с младенцем, святой Иосиф посадил ее на ослика, и Святое Семейство покинуло Вифлеем. Вокруг помоста с песнею «Вот звезда сияет» прошли дети Рахили, на них внезапно бросились злые воины Ирода с громадными ножами, мертвые дети упали на снег. Архангел поднял их одного за другим — и увел за собой. Тем временем за занавесом приготовили последнюю перемену декораций: убрали ясли, вокруг трона встали ангелы с колокольцами, треугольниками и тамбуринами, за троном — три царя-волхва и Иосиф, сбоку уместился диковинный Верблюд и музыканты. На трон воссела Приснодева, держа на руках Сына, и началось шествие.

Вы читаете Живые и прочие
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату