— Теперь ведь и табаком-то не разживешься. Он у них на вес золота. За пороки надо раскошеливаться! А кончим-то ведь все одинаково. Тут один толстяк каждый раз приезжал в марте покупать козлят. Посмотришь на него, так скажешь: сто лет проживет. А помер глупо, как все другие. Вот приехали бы сюда в марте, поглядели бы. Иногда у нас по двадцать козлят бывает. Он из-за каждого су торговался. А взял да и помер. Вот такие дела! Стоило ли суетиться?
Анджело дал ему маленькую сигару. Старик разломил ее на две части и половину тотчас же засунул себе в рот.
— Вы небось богатый, раз такие штуки курите. Я знаю, они по одному су штука.
Ему очень хотелось узнать, что у них в сумках. Он без конца щупал их плащи и косил глазом на сундучок. Под конец он совсем обнаглел, и Анджело уже собирался его прогнать, когда из дома за каштанами вышел мужчина и позвал старичка. Тот поспешил подчиниться. Анджело и молодая женщина решили, что этот человек уже давно наблюдал за сценой, а может быть, и сам ее устроил.
— Это место мне кажется очень подозрительным, — твердила молодая женщина. — Поверьте мне, здесь небезопасно.
— Они уверяют, что солдаты никогда сюда не заглядывают, и мне кажется, у нас есть все основания верить им.
— Дело не в этом, — возразила она. — За нами наблюдают. Я не могу это объяснить, но, едва я поворачиваюсь спиной к домам, я чувствую, как что-то давит мне на плечи. Мальчишка, который тут только что сбивал своим хлыстом головки молочая, делал это как-то неестественно. Я тоже делала это в детстве. Это занятие плохо сочетается со взглядом исподлобья, направленным на нас. Он явно следил за нами.
— Просто мы здесь чужие и не похожи на жителей Сен-Дизье, да и вообще ни на кого не похожи после всего, что мы пережили за последние дни. Я, например, никогда не видел таких огромных глаз, как у вас.
— Тогда я вам расскажу, что со мной случилось сегодня утром. Я пошла в кустики. А возвращаясь, встретила ту женщину, что продала нам курицу. Было видно, что она поджидает меня. Она сказала мне: «Покажите мне кольцо у вас на пальце». Уверяю вас, что она совсем не шутила. Я ей его показала. «Вы мне его подарите?» — спросила она. Я ей довольно резко ответила: «Нет». Когда идешь в кустики, не приходит в голову брать с собой пистолет, да я и не испугалась. А теперь вот этот старик и другой, который его так кстати позвал. И мальчишка. И еще лицо, я его только что видела, оно подсматривает за нами из-за сарая — не оборачивайтесь, — справа; вот оно и скрылось.
— Я не обратил внимания на ваше кольцо. Вы все время его носили?
— Нет, я его надела вчера утром под дубом, когда вы ушли на разведку.
— Я видел этого типа, который прячется за сараем; он, кажется, действительно следит за всеми нашими движениями. Это юноша, который доставал воду из колодца сегодня утром. Сколько их тут всего в этой деревеньке?
— Я насчитала девять: четыре женщины и пятеро мужчин, включая старика и мальчишку. Женщины здесь крепкие.
— Им несладко придется, если дело дойдет до драки. Я буду стрелять без разбора. Нападать первыми мы не будем, но примем меры предосторожности. Давайте уложим наши вещи. Вы не боитесь?
— Я бы с удовольствием проломила башку этой бабе, которая раньше вас заметила мой перстень. Можете не сомневаться, рука у меня твердая, и это не хвастовство. Мы наткнулись на бандитское гнездо, нас ведь предупреждали.
— Нет, — ответил Анджело, — мы наткнулись на славных людей, которые больше не боятся жандармов. А это гораздо хуже. Они вам, глазом не моргнув, голову отрежут. А сразу не выйдет, так по новой примутся.
Они связали вещи в узел. Анджело краем глаза наблюдал за домами. Аромат сражения, где ему не грозило ничего, кроме выстрелов, веселил его. Он говорил себе: «Если тут что-то кроется, то вот сейчас, когда мы собираемся уезжать, все станет ясно».
Действительно, дверь открылась, и появившийся на пороге мужчина сделал несколько шагов вперед. В руках у него было ружье. Другие двери тоже открылись, вышли мужчины, женщины и даже старик. Но ружье было только у одного, и, прежде чем он успел его вскинуть, Анджело был уже перед ним и целился в него из двух пистолетов. Все остановились как вкопанные.
Снова стал слышен прибой ветра.
Гораздо больше, чем пистолеты (а молодая женщина тоже держала свои пистолеты в руках, но на нее они почти не обращали внимания), этих людей поразила и напугала поза Анджело.
Крестьяне видели, что он просто наверху блаженства. Он не защищался, он нападал, и с редкостным азартом. Под мышкой у него была его маленькая сабля.
— Встаньте позади меня, — громко сказал он молодой женщине. И, сделав два шага навстречу группе крестьян, добавил:
— Если они только шелохнутся, сделайте одолжение, шлепните этих двоих с палками справа от меня. А я займусь теми, что стоят напротив. Бросай ружье, бросайте палки. И отходите к стене.
Он продолжал идти прямо на них, и они отступили. Но ни палок, ни ружья не бросили. И вдруг грохнул пистолет молодой женщины. Выстрел был таким громким, что все тотчас побросали оружие и выстроились у стены; кроме одного мужчины, который упал. Но он тотчас поднялся и встал рядом с другими. Рука у него была пробита крупной дробью, а может быть, даже был оторван палец. Кровь струей стекала на траву.
— Перезаряжайте ваш пистолет, — холодно сказал Анджело, — я держу их.
И он, действительно, держал их, не говоря ни слова и даже не взглянув на раненого.
«Нужно, чтобы они усвоили…» — думал он.
— Готово, — торопливо сказала молодая женщина.
— Кому принадлежит лошадь, которая вчера утром боронила поле?
— Это мул, — ответил мужчина с ружьем.
— Оседлай его и выведи, — приказал Анджело. — Полина, следите за ним. Пока мы отсюда не уедем, и не уедем так, как нам этого хочется, никто не подойдет к раненому. Из него кровь хлещет, как из зарезанной свиньи, так что поторопитесь.
Оседланного мула привели очень быстро, и молодая женщина навьючила на него багаж. Анджело был в восторге. Наконец-то он мог забыть об этой таинственной и неуловимой холере, которая ни на минуту не выходила у него из головы. Здесь крестьяне были словно пойманные с поличным мальчишки. Но они наверняка еще не отказались от злых козней: это было видно по их лицемерным взглядам и физиономиям. Совершенно неожиданное для них требование отдать мула подогревало их мужество. Анджело крепко сжимал приклады пистолетов, готовый в любую минуту пустить их в ход.
— Есть одно средство, — сказал он себе, — и я им воспользуюсь.
Он произнес небольшую речь.
— Я, — сказал он, — не ворую. Хотя вполне мог бы это сделать. Мы были друзьями. Я заплатил вам за курицу, за овощи и даже за соль. Я угостил сигарой вашего шпиона. В том, что произошло, виноваты вы. Если бы я хотел бесплатно забрать вашего мула, а заодно и вас всех перестрелять, я бы шутя мог это сделать и был бы в своем праве. Мы можем всадить в вас четыре пули; как вы могли заметить, мадам умеет обращаться со своими игрушками. А теперь взгляните, что у меня под мышкой. Этим я вполне могу изрубить вас на мелкие кусочки и не упущу этой возможности, если хоть один из вас сдвинется с места. Я вам плачу за мула тридцать франков. Очень приличная цена. Впрочем, вам все равно не остается ничего другого, как согласиться. А кроме того, я должен вам сказать, что ваш префект — мой кузен, и если я останусь вами недоволен, то пришлю вам солдат. А потому я делаю то, что нравится мне, и вы не заставите меня плясать под вашу дудку. Я добавляю еще десять франков за ружье, которое, от греха подальше, я забираю с собой. Это составляет ровно два луидора, которые я вам брошу, как только мы выедем на дорогу. Мои пистолеты прекрасно бьют с пятнадцати шагов. Я вас предупредил.
Молодая женщина взяла мула под уздцы. И маленький отряд начал свое торжественное отступление. Были приняты все возможные меры предосторожности. Анджело шел задом, не спуская глаз с крестьян. Его речь явно произвела на них большое впечатление. С ними никто еще никогда так долго не разговаривал, глядя на них в упор, да еще с такими вескими доводами и аргументами. А кроме того, им не терпелось увидеть эти два луидора, тем более что теперь для этого не было необходимости идти в драку. И
