Видимо будет очень востребованный человек. Прямо хоть в министры внутренних дел его надо ставить'. Вспомнив малоподвижное лицо бывшего ротмистра, Ларионов усмехнулся, представив как Леонид Михайлович, начинает допрашивать какого-нибудь ворюгу.
* * *
Командовавший, обоими редутами капитан-лейтенант Шестаков, только что, со своими матросами водрузил на станок ствол единорога весом в полтораста пудов, и сейчас вместе с артиллеристами в изнеможении сидел, прислонившись к валу укрепления.
Разглядев при свете коптилки незнакомое начальство, он встал, и набравшими упругость движениями решительно шагнул для доклада. Ларионов сказал ему просто:
- Спасибо господин капитан-лейтенант, я все вижу. Есть решение штаба крепости вывести Вас и Ваших людей, за исключением артиллеристов, на отдых.
- Я остаюсь, здесь мои матросы, я старший артиллерийский начальник в редутах, уйти не могу. - Уверенно ответил капитан-лейтенант, недоумевая, что за незнакомое начальство изволило появиться. Он мог ждать Нахимова, генерала Васильчикова который постоянно обходил укрепления, или начальника дистанции генерал Тимофеева, а тут, какой-то незнакомый, явно офицер, но в совершенно несуразной форме. Лейтенанта Брылкина, Шестаков знал, только поэтому и сдержался от грубого ' А, Вы кто собственно такой, милостивый государь?'. Ларионов, почувствовав неприязнь лейтенанта, сухо представился:
- Командир Сибирской бригады, полковник Ларионов. Слышали про такую?
- Так точно, господин полковник. - Ответил Шестаков, и подумал: - 'Вот тебе и форма-невидимка!'.
- Через час, подойдут мои люди и сменят пехоту. Из артиллеристов, мне потребуются три расчета на пять орудий. Они должны будут сделать по несколько выстрелов, и прекратить стрельбу.
- Почему? - непроизвольно вырвался вопрос у Шестакова.
- Дабы создать у неприятеля впечатление, что батареи редутов подавлены.
- А дальше? Простите, господин полковник! Что будет потом?
- Потом господин капитан-лейтенант, уже наша забота. Так что выделите мне артиллеристов, возьмите погибших и потрудитесь вернуться в Севастополь. Это приказ. Вот распоряжение Павла Степановича.
Растерявшийся от такого оборота, капитан-лейтенант, прочитав при свете переносной лампы поданное ему распоряжение Нахимова, стал командовать. А, Ларионов подумал, что моряк, будучи не на редуте, возможно завтра не погибнет, как было в прошлой или будущей истории.
* * *
Такое же приказание Ларионов отдал, вернувшись на люнет. Командовавшие там батальонный командир Муромского полка майор Беляев и лейтенант Торопов Моисей Сергеевич, командир батареи своего имени, тоже сначала противились, но увидев подпись Нахимова, вынуждены были подчиниться.
Как помнил Ларионов, майор должен был погибнуть. Раненого Торопова, моряки вынесли из боя, и он умер гораздо позже, своей смертью.
* * *
Штурм передовых укреплений русского левого фланга, стал для командующего французскими войсками генерала Жан-Жака Пелисье настойчивым, даже маниакальным желанием. Большая часть его военной карьеры прошла в Алжире и он привык мало считаться с решениями, принятыми в Париже. Подобно маршалу Сент-Арно, он славился жестокостью принимаемых решений и мер, с помощью которых добивался их исполнения. Но если Сент-Арно напоминал конкистадора, действующего на свой страх и риск и не слушающего никого, Пелисье считал необходимым чисто внешне считаться с желаниями Императора.
Военное окружение Наполеона III считало бесцельным осаду и штурмы Севастополя. Скорых успехов это не сулило, а вот растущие потери, которые несли войска осадной армии, все более действовали на общество. План, разработанный в Париже, предусматривал снятие осады с города, переход на сближение с армией Горчакова под Симферополь, и последующий разгром русских в полевом сражении. Далее предполагалось: заперев полуостров у Перекопа, обложить Севастополь сплошным кольцом осады.
В отличие от маршала Сент-Арно сдавшего командование, по причине несогласие с этим планом ведения войны и уехавшего во Францию, новый командующий также категорически не желавший снимать осаду, прикрылся фиговым листком, ссылаясь на важную телеграмму которую он-де послал в Париж и сейчас ожидает ответа. Армия вполне разделяла желание командующего поскорее покончить с этой, так называемой крепостью. Один удар и затянувшаяся 'легкая прогулка' будет окончена. Горячую поддержку планам командующего высказывал и начальник инженеров Ниеля, недавно присланный из Франции.
Захват редутов и люнета, был лишь первой частью в плане овладения Севастополем. Пелисье важно было поставить Париж перед фактом победы и развязать себе руки. Вторым этапом должен был стать удар опять же по левому флангу русской позиции.
- Малахов курган - вот ключ к Севастополю! Захватив эту высоту, мы поставим русских на колени и принудим сдать город. - Говоря это, почти переходя на крик, полный, седой генерал отчаянно жестикулировал.
Среди членов французского штаба, стали даже вестись разговоры о том, что командующий не совсем вменяем. Все мысли о Малаховом кургане!
По диспозиции на завтрашний день редуты должны были атаковать восемнадцать батальонов, на люнет направлялись двадцать один. Из этих батальонов два были из императорской гвардии Наполеона III. Гвардейские егеря и зуавы готовились к штурму.
Англичане должны были силами легкой пехоты, штурмовать 'Большой редан'*.
* * *
В три часа после полуночи, назначенные в дело пулеметчики и стрелки, быстро и сноровисто разместились в окопах и гнездах. В окопах перед Селенгинским редутом и Камчатским люнетом разместилось кроме стрелков тринадцатой роты, два взвода 'гренадер'. Они вызывали живейший интерес своим оружием и снаряжением не только у 'севастопольцев', но и у стрелков и пулеметчиков бригады.
_____________________________________________________________________
* - Так союзники именовали третий бастион.
Уж очень непривычный вид. Карабины, конфискованные Ларионовым у артиллерийских расчетов, вместо пехотных винтовок, объемистая сумка с гранатами, тесаки. На головах вместо привычных фуражек, стальные шлемы. Командовал гренадерами, капитан Степанов, буквально вырвавший это право у Ларионова.
- Вы Леонид Михайлович, прямо князь Ижорский, требуете у меня возможности проявить себя в деле, как он при штурме Нотебурга у Петра Великого. Вы ведь не мальчишка, 'клюкву' имеете! Надо бы поостеречься, кто кроме Вас донесет до Государя наиболее убедительно, то, что ждет Империю.
- Я понимаю Вас. Но, мне господин полковник, необходимо показать, что я не трус, и не отсиживаюсь за чужими спинами.
После короткого размышления Ларионов дал 'добро' на эту, как он выразился 'авантюру', потребовав от капитана клятвенного обещания не рисковать понапрасну.
Моряки и солдаты, добровольно оставшиеся для того, чтобы помочь саперам капитана Коростылева побыстрее отрыть окопы и укрытия, теперь покидали укрепления, желая остающимся удачи в предстоящем деле. От уходящих, успевших найти земляков, слышались приговорки:
- Тула козырем пошла! Давай Иван, не тушуйся ...
- Земляк, Рязань косопузая ...
- Это тебе, 'соленые уши', удачи ...
Перед уходом саперы натянули над вырытыми окопами с засевшими в них 'гренадерами' и пулеметчиками, рыбачьи сети, переплетенные травой и ветками акации.
* * *
