кисти в сторону — промелькнула другая.
Каждый вечер долгие встречи. Каждую ночь бесконечные разговоры по телефонам. Недели мелькали рекламными клипов на ТВ. Дни просто с ума сошли. Летели со скоростью взмаха ресниц. Короче, не успели Кристина с Майком перевести дыхание, впору уже юбилей отмечать. Месяц со дня знакомства.
В тот день Майк подкатил на джипе к детскому центру творчества «Логос». Само собой максимальным эффектом. С угрожающим ревом двигателя, кошачьим визгом тормозов и пронзительным музыкальным сигналом клаксона, «Где же, моя Сулико!». Вдобавок, выйдя из машины, достал сотовый и долго делал вид, меряя шагами двор, будто темпераментно обсуждает какие-то неотложные бизнес-проблемы.
Несколько десятков детских голов одновременно возникли во всех окнах центра. Занятия были явно прерваны раньше времени. Сплющив носы о стекла, детские рожицы застыли в неподвижности. Приземление инопланетного корабля произвело бы, куда меньшее впечатление. А когда из парадной двери вышла сама КрисИванна, и независимой походкой направилась к джипу, приветливо махнув ручкой его владельцу, детские рожицы из всех окон как ветром сдуло. Уже через секунду толпа детей из всех групп высыпала во двор. Кто в чем! Кто в балетных пачках, кто в форме летчика времен отечественной, кто зайчиком, кто белочкой. У большинства девочек в руках почему-то оказались разноцветные мячики.
Когда КрисИванна отчаливала от «Логоса» дети всех групп устроили народное ликование. Кричали девочки «Ура-а!» и в воздух мячики бросали. Мальчишки оглушительно свистели, как на футболе после удачно забитого мяча в ворота бразильцев.
— Сволочь Рублево-Успенская! Сталина на вас нет! — шипела Лариса, свет, Васильевна, глядя из окна на отъезжающий джип последней модели.
Как ни верти, время бежит, годы уже не те, здоровья никакого. А до победы коммунизма во всем мире или хотя бы в одной, отдельно взятой стране, еще трудиться и трудиться. Сил едва ли хватит. Впору организовывать новую «Народную волю». И взрывать всех этих олигархов. Без всякой пощады.
Нет, сил уже не хватит. А жаль. Жизнь прошла, а результат?
Джип Майка плавно, медленно и даже, как бы, величественно двигался в узком потоке по запруженным улицам центра. Внушительный корвет в узком канале среди себе подобных и прочей мелочи. Катеров, яхт, ботиков с подвесными моторами.
И только когда вырвались на простор третьего кольца, Майк прибавил газу.
— Пожалуйста, потише. Не люблю быструю езду. И вообще, машин. Я боюсь.
— Со мной вы в полнейшей безопасности, — самоуверенно заявил Майк.
— Не уверена. Сбавьте, пожалуйста, скорость.
Майк согласно кивнул, но и не подумал уменьшить скорость.
— Теперь ваше слово для меня непреложный закон.
— Теперь? Что вы этим хотите сказать?
— Кристина, милая! Нам давно пора перейти на ты. Вам не кажется?
— Хорошо, — пожала плечами она, — Только это ничего не изменит.
Майк только хмыкнул и покачал головой.
— Ну и характер у вас!
— Это не характер, — возразила Кристина, — Способ существования. С детства привыкла никому не доверять.
— Надеюсь, я исключение? — улыбнувшись, спросил Майк.
— Следите лучше за дорогой. Вы безобразно водите.
— Да-а!? Впервые слышу! Я лучший водитель в своем классе.
— Господибогмой! Сколько вас, в вашем классе? Раз, два и обчелся.
Оба быстро посмотрели друг другу в глаза и нервно рассмеялись. Кристина впервые пригласила Майка в гости к себе домой. Официально, так сказать. Майк все понял. Девушка, наконец-то, решилась перейти рубикон, сжечь мосты и все такое. Он слегка заволновался. Если совсем начистоту, волновался очень. О Кристине и говорить нечего.
Первый раз в жизни она пригласила к себе в дом мужчину. Сама! Первая сделала шаг. Конечно, Майк обложил ее со всех сторон, не оставил бедной девушке никакого выбора. Не идти, в самом деле, опять к нему в мастерскую! О той встрече у нее остались исключительно негативные воспоминания.
Кристина долго и тщательно готовилась к визиту Майка. Достала с антресолей раскладной журнальный столик, накрыла его симпатичной вязаной скатертью. Две салфетки, два бокала, (вино, разумеется, должен принести мужчина, так положено), две свечи в старинных подсвечниках и две розы в продолговатых вазочках, из чудом сохранившихся. Красная и белая. Кристина все продумала. До мелочей. Они будут сидеть при свечах за столиком, пить вино и смотреть друг другу в глаза. А потом.… Потом видно будет.
Разумеется, все пошло по совершенно другому сценарию.
Уже в тесном коридоре, как только вошли, (Кристина не успела даже зажечь свет), Майк схватил ее, крепко прижал к себе и начал целовать. Кристина ничуть не удивилась. Даже когда он поднял ее на руки и понес в комнату.
По пути к тахте, Майк как-то неловко задел ее ногами торшер. Раздался оглушительный грохот. Торшер упал на пол. Вслед за ними с полок начали падать книги.
Нет, Майк не был груб. Он догадывался о состоянии Кристины. Потому обращался с ней отнюдь не так, как с предыдущими девицами. Был максимально осторожен и даже нежен. Но в какой-то момент он потерял голову. Напрочь перестал себя контролировать.
И Везувий взорвался.
Оглушительный грохот был слышен на многие сотни километров. Тучи пепла и град камней обрушились на город. Раскаленная лава отрезала жителям путь к спасению.
— Господибогмой!.. Господибогмой!.. — стонала Кристина.
Она оказалась в самом эпицентре землетрясения. Она лежала распластанная на земле в центре площади Помпей. Она сама была эпицентром. Была землей, которая содрогалась под чудовищными ритмичными колебаниями, идущими сверху, и откуда-то изнутри. Отовсюду. В ее воспаленном сознании яркие вспышки молний выхватывали одно за другим мгновения чудовищной катастрофы…
На фоне огненно-красной лавы, вытекающей из жерла Везувия, по узкой улочке, ведущей к площади, метались обезумевшие от страха люди…
Слева пронеслась колесница со сломанной осью, оставляя за собой только обломки. Седок еще старался удержать испуганных коней, но его молодая жена, сброшенная на мостовую, уже была убита смертельным падением…
Чуть в стороне молодая мать крепко обнимала и прижимала к себе двоих дочерей, в ужасе глядя на надвигающиеся потоки лавы…
Мимо, чуть не наступив на лежащую Кристину, двое юношей пронесли на руках своего отца, дряхлого старика…
Справа какой-то живописец с ящиком красок на голове, похожий на Карла Брюллова, оберегал прелестную молодую женщину, уже теряющую сознание…
Совсем рядом алчный старик, подбирал с мостовой, уже никому ненужное и такое бесполезное сейчас, золото…
Молодая чета, с прижавшимся к коленям матери ребенком, пыталась укрыться плащом от огненного пепла и града камней…
А земля под Кристиной все сильней и сильней колебалась, сотрясалась, вибрировала.
В чудовищно нарастающем ритме гибельного, вселенского катастрофического танца раскачивались и падали с крыш храмов скульптуры Богов…
Ритм колебаний все нарастал и нарастал.
— Господибогмой! Господибогмой! Господибогмой!
— Может, поцелуешь на прощание? — усмехнувшись, уже на пороге спросил Майк.
— Это лишнее, — твердо ответила она.
Как только за Майком захлопнулась входная дверь, и его шаги стихли на лестнице, Кристина
