— Мерзкое изобретение, зато действенное, особенно там, где не работает магия. Никто не знает, кто их изобрел, но пользуются ими уже несколько столетий. Делают их так: черный маг берет мага-нулевика, то есть мага, обладающего врожденной способностью разрушать магию, высасывает из него жизненные силы и собирает их в серебряный сосуд. Нулевик, естественно, погибает, но его жизненная сила остается в запечатанном сосуде, и если тот взрывается, то уничтожает всю магию, находящуюся поблизости, включая и магию эльфов. На какое время — зависит от силы нулевика и его возраста на тот момент, когда из него выкачали жизнь.
— Интересно. — Я ощутила легкую тошноту. — Как они выглядят? — спросила я, стараясь не смотреть на свою сумку, мирно стоявшую рядом с холодильником.
Я постаралась говорить небрежным тоном, но Приткин, видимо, что-то заподозрил, потому как сразу повернул голову и взглянул на меня.
— А почему ты спрашиваешь? — прищурившись, спросил он, и его зеленые глаза, обрамленные светлыми ресницами, блеснули.
Я пожала плечами.
— Да просто так. У Тони было полно оружия. Может быть, я эти бомбы видела.
Мак покачал головой.
— Вряд ли, красавица. Такие штуки стоят целое состояние, потому что обладают небывалой силой и строго охраняются. Те, что используются сейчас, остались с прошлых веков. Пока не было установлено перемирие, вампиры охотились за магами-нулевиками, поэтому сейчас их почти не осталось. Чтобы пополнить свои арсеналы, вампиры под корень сводили целые семьи.
— Значит, ты не видел ни одной нулевой бомбы?
— Почему, видел несколько раз. Круг скупает все, что может достать, лишь бы разоружить вампиров. Аукционный дом Донована в шестьдесят третьем приобрел одну из таких бомб. Круг хотел ее сразу купить, но старик Донован отказался и выставил бомбу на аукцион, сказав, что приобрел ее абсолютно легально. Она была ужасно древней, я держал ее в руках. Судя по клейму, двенадцатый век, не позже; в те времена их, конечно, делали совершенно открыто. — Мак глянул на испачканный в крови половичок у кушетки и поморщился. Не хочешь отдохнуть? — спросил он Приткина.
— Нет, заканчивай, — сквозь стиснутые зубы ответил Приткин, продолжая смотреть на меня. Выражение его глаз мне не понравилось.
— И как прошел аукцион? — спросила я, надеясь, что рано или поздно Мак ответит, как выглядит нулевая бомба.
— О, мы ее купили, — ответил он. — А что нам оставалось делать? Выложили сумасшедшие деньги. Во время торгов я постоянно звонил в Совет и сообщал очередную цену; в конце концов им это надоело, и они велели мне выкупить бомбу за любую сумму, сколько бы ни запросили. Когда я доставил ее в Совет, те принялись жаловаться, что не собирались выкладывать четверть миллиона за какой-то серебряный шарик, но сделка уже состоялась, кроме того, я следовал приказу.
Слова «серебряный шарик» звучали у меня в мозгу, пока я пыталась придать своему лицу равнодушное выражение. Вероятно, мне это не удалось.
— Ты видела такую бомбу, — укоризненно произнес Приткин.
Мне захотелось сказать: «Да, парочка лежит у меня в сумке», но я не знала, можно ли доверять моим новым «союзникам». Приткину нужна моя помощь, поэтому вряд ли он схватит сумку и убежит, но Мак? Четверть миллиона в начале шестидесятых, сколько же это сейчас? Не знаю, но, думаю, достаточно, чтобы поколебать преданность доброго старого Мака. Его бизнес явно не процветает, а жить, ни в чем не нуждаясь, мечтают даже маги.
— Возможно. Только это было давно, — сказала я.
Я взглянула на Мака.
— Он рискует своей жизнью, — сказал Приткин, с презрением глядя на меня. — Можешь верить ему так же, как мне.
Я лишь приподняла бровь, и тут Приткин взорвался. Его лицо начало медленно багроветь; видимо, пришло время магу как следует выкричаться.
— Если ты и мне не доверяешь, то какого черта мы все это затеваем? Еще немного — и наша жизнь будет зависеть от того, сможем ли мы сработаться! Если ты мне не веришь, скажи это сейчас! Лучше пойти одному, чем погибнуть из-за чьего-то недоверия!
Я спокойно хлебнула колы.
— Если бы я тебе не доверяла, то давно бы ушла. Кстати, твои пятьдесят минут уже закончились, — Я перевела взгляд на Мака. — Чисто гипотетически я, пожалуй, знаю, где можно раздобыть кое-какое оружие. Я вам его опишу, а вы мне скажите, как оно действует. И если мы с вами решим, что оно может нам пригодиться, то я, пожалуй, кое-что для вас сделаю.
Приткин был взбешен, но Мак лишь пожал плечами.
— Ну что ж, — сказал он и поменял цвет на конце своей машинки — с синего на золотой. — Вполне справедливо. Выкладывай.
— Хорошо.
Мне не нужно было ломать голову над вопросом, где достать оружие, потому что в Сенате я стащила не только ловушки и нулевые бомбочки, но и небольшой бархатный мешочек. В нем находилась горсть желтоватых костяных пластинок с грубо начертанными рунами. На каждой имелось отверстие, в которое был продернут кожаный шнурок, — значит, их носили на шее. Когда я описала эти пластинки Маку, тот застыл с разинутым ртом.
— Но… это невозможно, — сказал он. Приткин молчал, но его взгляд мог бы прожечь во мне дырку. — Я не считаю тебя лгуньей, Кэсси, но как может жалкий гангстер вроде твоего Тони владеть рунами Ланггарна, я не в состоянии…
— Он ими не владеет, — перебил его Приткин. — Где ты их видела?
— Я же сказала — чисто гипотетически.
— Мисс Палмер!
— Можешь называть меня Кэсси.
Странно, конечно, говорить это человеку, который намерен тебя убить рано или поздно.
— Отвечай на вопрос, — сжав зубы, процедил Приткин.
— Давайте лучше я расскажу, что мне о них известно, — вмешался Мак. — Легенда гласит, что эти руны были заколдованы в десятом веке Эгилем Скаллагримссоном[12]. — Заметив мой недоуменный взгляд, он пояснил: — Он был викингом, поэтом и отчаянным скандалистом. Первое убийство совершил в возрасте шести лет, когда во время игры ударил мячом по голове другого ребенка. Эгиль был величайшим знатоком рун. Ходили слухи, что эти руны он похитил у Гунгильды, колдуньи и жены Эйрика по прозвищу Кровавая Секира, короля Норвегии и Северной Англии. Поговаривали, что в Гунгильде текла кровь эльфов, поэтому вполне возможно, что руны были заколдованы еще раньше, когда в Стране эльфов жил какой-нибудь…
— Мак, — окликнул его Приткин, видя, что приятель слишком увлекся.
— Ох, прости. В общем, об Эгиле рассказывают разные истории, многие упоминались в его стихах. В них он изображал себя великим героем, совершавшим невероятные подвиги — играючи расправлялся с целым войском, взглядом поджигал сараи, одним словом подчинял себе королей и пережил множество покушений на свою жизнь. Гунгильда была одним из его самых заклятых врагов — то ли потому, что он украл у нее руны, то ли потому, что убил ее сына, никто этого уже не помнит, да только Эгиль спокойно дожил до восьмидесяти лет. И это в те времена, когда большинство мужчин едва дотягивали до сорока! Интересная личность.
— Так в чем же сила этих рун? — стараясь не выказывать нетерпения, спросила я. Мне нужна была информация, а не урок истории.
— Говорят, что изначально был полный комплект, но несколько веков назад какие-то руны исчезли. Впрочем, это не имеет значения, потому что их все равно используют раздельно. В каждой руне заключена определенная магическая сила; после применения их следует вроде как заряжать в течение целого месяца. Эти руны — мощное оружие. Против них нет защиты, и даже нулевые бомбы на них не действуют.
Я бросила на Мака недоверчивый взгляд. Мне еще никогда не приходилось слышать о магии, против
