Лиза испуганно вскрикнула и вскочила на ноги.
– Тout beau, Sbogar, ici! – раздался мужской голос и молодой охотник показался из-за кустарника. Это был Алексей Берестов.
– Не бойсь, милая, – сказал он Лизе, – собака моя не кусается…
Лиза оправилась от испуга и тотчас принялась играть свою роль.
– Да нет, барин, боюсь, – сказала она, притворяясь полуиспуганной, полузастенчивой. – Она, вишь, какая злая, ну как опять кинется…
Алексей подозвал к себе пса и прижал его к ноге, удерживая за загривок.
– Ну, вот, иди себе спокойно…
Лиза пошла от него, поминутно оглядываясь.
Алексей между тем пристально глядел вслед молодой крестьянке. Вдруг спохватился, позвал:
– Если ты боишься, я провожу тебя!
Он накинул на собаку ошейник и заспешил за девушкой, шепча:
– Gracieuse… Fre'tillon…
Лиза тем временем вышла на дорожку, осененную с обеих сторон высокими деревьями. Алексей догнал ее, повесил ружье на плечо и зашагал рядом, искоса поглядывая на Лизу. Пес тянул вперед, мельтешил под ногами. Алексей отпустил его.
– Мы и без провожатых не заблудим, – сказала Лиза.
– Нам как раз по пути! – слукавил Алексей. – Ты ведь позволишь мне покуда идти подле себя?
– А кто те мешает? – ответила Лиза. – Вольному воля, а дорога мирская…
Лиза скромно опустила глаза.
Собака носилась кругами по лесу, распугивая птиц.
– Откуда ты? – спросил Алексей.
– Из Прилучина. Я дочь Василья-кузнеца, иду по грибы, – бойко, как по-писаному, отвечала Лиза. – А ты, барин? Тугиловский, что ль?
– Точно так, – отвечал Алексей. – А только я не барин, я камердинер молодого барина…
Лиза поглядела на него и засмеялась.
– А вот и врешь! – сказала она. – Не на дуру напал. Вижу, что ты сам барин!
– Почему же видишь?
– Да по всему.
– Однако ж?..
– Да как же барина со слугою не распознать? И одет-то не так, и баишь иначе, и собаку-то кличешь не по-нашему!..
Алексей рассмеялся. Хорошенькая поселянка все более нравилась ему. Некоторое время шли молча, Алексей тихонько насвистывал военную музыку. И вдруг остановились.
Поперек дороги разлилась широкая лужа.
Не успела Лиза сообразить, что ей предпринять, как молодой барин подхватил ее на руки и перенес через лужу, а перенеся – не сразу опустил на землю, задержал в объятиях.
Лиза отпрыгнула от него, не шутя замахнулась кузовком.
Сердце ее зашлось, слова никак не шли с языка.
– Вы!.. Да как вы!.. Ишь вы какой!..
Алексей опешил, стоял неподвижно.
Пес убрал язык, склонил голову набок.
Лиза овладела собой, опустила кузовок и сказала с важностию:
– Если вы хотите, чтобы мы были вперед приятелями, то не извольте забываться!..
Брови Алексея поднялись от удивления, он расхохотался.
– Это кто ж тебя научил так говорить-то, помилуй Бог!.. Уж не Настя ли, моя знакомая, девушка вашей барышни, как, бишь, ее зовут-то…
– Лизавета Григорьевна, – подсказала Лиза, поджав губы.
Она понимала, что вышла ненароком из своей роли, и теперь старалась поправить положение.
– А что думаешь, разве я и на барском дворе никогда не бываю?.. – сказала она. – Небось, всякого наслышалась и нагляделась…
– Так не сама ли это Лизавета Григорьевна распространяет просвещение между крестьян? – догадался Берестов и развел руками: – Non, c'est unique! Vraiment c'est un charme!..
– Я не по-нашему тоже могу… – сказала Лиза.
– Неужто? А ну-ка!
Лиза подумала и спросила таинственно:
– «Гутмонин» – знаешь, что такое?
– Ну, что? – улыбаясь, спросил Алексей.
– «Доброго вам здоровьичка», значит. По-аглицки…
Тут уж Берестов прямо покатился со смеху. Даже пес залаял от восторга. Лиза не удержалась, прыснула – и тоже раскатилась колокольчиком. Так они стояли и смеялись посреди дороги, то хлопая себя по бокам, то показывая друг на друга пальцами; и пес радостно прыгал между ними, и птицы гомонили над головами.
– Однако, – спохватилась Лиза, переведя дух, – болтая с тобою, грибов не наберешь… Иди-ка ты, барин, в сторону, а я в другую. Прощения просим… – в пояс поклонилась она ему.
Алексей утирал набежавшие от смеха слезы.
– Да как же тебя зовут хоть, душа моя? – спросил он.
– Акулиной зовут, – ответила Лиза и заспешила по тропке в сторону от дороги.
– Акулина! – крикнул Берестов, и в березовой роще будто аукнулось: «…Акулина-а!»
– Скоро буду в гости к твоему батюшке, жди!..
Лиза остановилась, испуганно оглянулась.
– К какому батюшке?.. – еле вымолвила она.
– К Василью-кузнецу, – Алексей шел к ней.
– Что ты, что ты! – возвразила с живостию Лиза, возвращаясь. – Ради Христа, не приходи…
– Что так?
– Коли дома узнают, что я с барином в роще болтала наедине, то мне беда будет… Отец прибьет меня до смерти!
– Да я непременно хочу с тобой опять видеться!
– Ну, я когда-нибудь опять сюда приду за грибами…
– Когда же?!
– Да хоть завтра.
Они опять стояли рядом. Их руки соединились. Лизины тонкие пальчики хотели высвободиться, пальцы Алексея удерживали их.
– Милая Акулина, расцеловал бы тебя, да не смею… Так завтра, в это время, не правда ли?
– Да, да… Да пусти же, барин, мне домой пора…
– И ты не обманешь меня?
– Не обману.
– Побожись!
Она, наконец, освободила руки и перекрестилась:
– Ну, вот те Cвятая Пятница, приду.
И побежала прочь, теряясь меж березовых стволов.
Алексей счастливо смотрел ей вслед, потом вдруг сорвал с головы картуз, запустил в небо и навскидку пальнул по нему из ружья.
Картуз разлетелся в пух и прах.
…Лиза открыла скрипучую дверь, навешенную в воротах конюшни, и шагнула в полумрак, где жарко блестели глаза лошадей в стойлах да выгибались дуги повозок, да блестели лаком крылья колясок.
– Настя!.. – шепотом позвала Лиза. – Ты здесь?
