компресс, лежала на приставленном стуле, перевязанная теплой шалью. Вот он поставил ногу на пол и сказал:
– Как ни хорошо мне у вас, а пора. Дочка, небось, места себе не находит… Иван Петрович и вы, Алексей Иванович! Дайте мне честное слово, что завтра же прибудете к нам в Прилучино отобедать по-приятельски, отведать моих наливок и настоек!..
– С удовольствием принимаем ваше приглашение, Григорий Иванович! – приложил руку к сердцу Берестов-старший и сказал сыну:
– Алеша, вели заложить дрожки для Григорья Иваныча. Верхом ему будет затруднительно. – И, не дав соседу произнести ни слова благодарности, поднял рюмку: – Ну, на посошок!
– Эк угораздило меня, – сокрушенно вздохнул Муромский.
– Я так думаю, что на то была воля Божья, – сказал Берестов.
Они чокнулись и с удовольствием выпили.
…Едва дрожки с Григорием Ивановичем объявились в Прилучине, как Лиза выбежала навстречу и засыпала отца вопросами:
– Боже мой, папб, что случилось с вашей ногой?.. И где ваша лошадь?.. А чьи это дрожки?..
– Вот уж не угадешь, my dear, – отвечал Григорий Иванович. – Ивана Петровича Берестова! А, каково?!..
– Что это значит, папб? – удивилась Лиза.
– А то и значит, Лизок, что вся наша прежняя вражда в одночасье прекратилась… благодаря пугливости моей куцой кобылки!.. Твой старый отец с позором пал на землю, а Берестов помог ему, пригласил к себе, накормил-напоил… Его лекарь правил мне ногу, и вообще Иван Петрович оказался вовсе не медведем, как я его себе представлял, а милейшим человеком… А все злые языки!
Так говорил Григорий Иванович, с помощью дочери выходя из дрожек и поднимаясь по ступеням крыльца. Остановился передохнуть и объявил:
– Завтра будут у нас к обеду!
– Что вы говорите?.. – Лиза не верила своим ушам. – Берестовы, отец и сын?!.. Завтра у нас обедать?!..
– Натурально! – радовался отец.
– Нет, папенька, как вам угодно, а я ни за что не покажусь, – в волнении проговорила Лиза.
– Что ты, с ума сошла? – возразил отец. – Давно ли ты стала так застенчива? Или ты питаешь к ним наследственную ненависть, как романическая героиня? Полно, не дурачься…
– Нет, папб, ни за что на свете, ни за какие сокровища не явлюсь я перед Берестовыми!
– Ну, как знаешь… – огорченно пожал плечами отец. – Надеюсь, что этот припадок мизантропии будет не продолжителен; авось, еще передумаешь… Пойду отдохну.
И, оставив дочь, Григорий Иванович вошел в дом.
Лиза бросилась искать верную Настю.
Найдя, за руку втащила в свою светелку.
– Да че стряслось-то, барышня? – недоумевала Настя.
– Доигрались! – выпалила Лиза. – Я тебе говорила!.. Это все ты: «Подите да подите в рощу!».. Я так и знала!..
– Я чегой-то не пойму… – насторожилась Настя.
– Завтра Берестовы явятся к нам обедать! Оба!! И Алексей меня увидит…
Настя охнула, прикрыв рот рукой.
– Вот уж эти господа!.. Поди, пойми их.
– Ты лучше скажи, как я должна теперь поступить? Что он подумает, увидев меня? Какое мнение он будет иметь о моем поведении и правилах, о моем благоразумии? – наступала на служанку Лиза.
– Так вы не выходите, скажитесь больной… – посоветовала Настя.
– Да, больной, – не согласилась Лиза. – А думаешь, мне не хочется увидеть, как я ему покажусь?..
– Ну, тогда не знаю, – развела руками Настя. – И то вам не так, и это негоже… А вы опять переоденьтесь! Только наоборот! Авось, и не признает.
– Как это – наоборот?
– А как мадам… – Настя махнула в сторону соседней комнаты.
Лиза поняла, восторженно уставилась на служанку.
– Ну, Настена… Ну, умница!
Она вдруг подбежала к окну.
Возле амбаров, в окружении дворовых детей, мисс Жаксон играла в городки с конюхом, одетым английским жокеем. Вот она широко размахнулась и мощно запустила биту.
«Бабушка в окошке» брызнула во все стороны!..
Ребятишки радостно закричали, а мисс Жаксон невозмутимо ожидала, пока ей сложат следующую фигуру.
Лиза выбежала из комнаты, поманив Настю за собой. Они на цыпочках прошли по галерее и юркнули в комнату мисс Жаксон.
Главное место в ней занимал трельяж, уставленный склянками и баночками с различными мазями, белилами, румянами, сурьмой и прочей косметикой, коей пользовалась обильно мисс Жаксон. Настя подставила подол, и Лиза принялась, почти не разбирая, но так, чтобы не была заметна пропажа, швырять в подол банки и склянки. После чего обе так же бесшумно исчезли из комнаты…
На другой день за завтраком Григорий Иванович спросил у дочки:
– Ну, что, Лиза, все ли ты намерена спрятаться от Берестовых?
– Извольте, папб, я приму их, если это вам угодно, но только с уговором…
– С каким же уговором?
– Как бы я перед ними ни явилась, что б я ни сделала, вы бранить меня не будете и не дадите никакого знака удивления или неудовольствия…
– Опять какие-нибудь проказы! – сказал, смеясь, Григорий Иванович. – Ну, хорошо, хорошо, согласен. Делай, что хочешь, милая моя шалунья!
С этими словами он поцеловал ее в лоб и удалился, а Лиза, еще немного поерзав под пристальным взглядом мисс Жаксон, наконец чинно утерлась салфеткой и вышла из-за стола. Церемонно откланявшись, она покинула гостиную спокойно и с достоинством, но за дверью подпрыгнула, взвизгнув, и стремглав бросилась к себе – приготовляться.
Мисс Жаксон в изумлении воззрилась на дверь.
В середине дня коляска домашней работы, запряженная шестеркой лошадей, въехала во двор и покатилась около густо-зеленого дернового круга. На козлах сидел кучер, в коляске восседал Иван Петрович Берестов. За коляской верхом на лошади гарцевал его сын Алексей.
Хозяин Прилучина встречал гостей на крыльце, одетый с подобающей случаю пышностью, в сопровождении двух ливрейных лакеев. Прихрамывая, он все-таки сбежал по ступеням, простирая руки к гостям.
– Добро пожаловать, Иван Петрович!.. Рад вас видеть, Алексей Иванович!
Алексей спрыгнул с коня, передал его подошедшему конюху, помог отцу сойти с коляски.
– Как доехали? Не растрясло? – беспокоился Григорий Иванович. – Дороги у нас плохи, все руки не доходят…
– Не беспокойтесь, Григорий Иванович, – отвечал Берестов, улыбаясь добродушно, и шутил: – Дороги у вас – как по всей России, нам не привыкать…
– Я читал в «Сенатских ведомостях», что вскорости такая картина очень переменится…
– По расчисленью философических таблиц – лет чрез пятьсот! – сказал Берестов, и все рассмеялись. Так они говорили, обмениваясь рукопожатиями и разминая ноги. Дворня же была весьма озадачена небывалым посещением.
– Не хотите ли перед обедом осмотреть сад и мой зверинец? – с потаенной гордостью спросил хозяин.
– Как же, много наслышан, – ответил Берестов. – Очень любопытно посмотреть!..
– Тогда милости прошу! – пригласил Григорий Иванович и повел гостей по дорожкам, тщательно
