И тут до меня дошло: как мне повезло, что я взял с собой Молли! Сплю я скверно, потому с виду угрюмый, нервный и зловещий. Хоть в школьного учителя вырядись, все равно останется нечто эдакое, с мирным христианским добрососедством несовместное. Сутулюсь, исподлобья поглядываю — вот-вот правой в челюсть. Если меня в шоу по ящику показать, в уголке будет маячить предупрежденьице: «Только для взрослых». То бишь сквернословие, непотребство, мордобой и тому подобные безобразия.
А Молли — типаж из семейной телевикторины.
Как оказалось, Джил и ее супруг Эдди не просто видели «мертвую Дженнифер» раньше — они видели ее в ночь исчезновения идущей по шоссе номер 3, тянущемуся из Раддика через кварталы заброшенных фабрик к Усадьбе. Близ полуночи возвращались от старых друзей из Питтсбурга и заметили ее. У Эдди много друзей в Питтсбурге — он работал программистом. Как я понимаю, это когда дрочишь вовсю на интернет- порнушку, а тебе за это еще и платят. Но Джил получила работу в здешней школе — вот и переехали.
Чем дольше говорили, тем больше она тревожилась — в особенности когда я посоветовал рассказать Нолену. И вот, уже собираясь уйти, я спросил по наитию:
— А после что вы делали?
— Муж меня высадил, и я пошла домой.
— А куда он поехал?
И тут — замешательство. Странно, правда: такая словоохотливая — и вдруг замялась.
— Он сейчас на конференции в Питтсбурге, программистские дела.
— Нет, я имею в виду — когда высадил вас.
Посмотрела озадаченно.
— За сигаретами в «Квик-Пик», — пожала плечами. — Курильщик заядлый… что с него взять.
С последним вопросом я перегнул палку. Ведь давно уже понял: нельзя людей спрашивать о том, что они предпочитают не вспоминать. Нельзя скелеты из чулана вытаскивать. Никто их не любит. А в особенности жены. Потому они, кстати, всегда норовят в постель улечься, лишь только начинаются ужастики про живых мертвецов.
— Извините, я иногда без надобности сую нос куда не следует, — залебезил я.
Снова оказался в комнате мотеля, на кровати, моргая сонно и слушая бейсбольные звуки из телевизора. Зрители заревели — непонятный большезадый прохвост только что сделал игру. Наверное, при ляжках такой толщины член его кажется жутко маленьким.
Эдди Морроу — вот с кого завтра стоило бы стряхнуть пыль.
Если уж быть кристально честным — а я редко бываю просто честным, не то что кристально, — то следует признаться: я предпочитаю общаться с людьми, уже пойманными, запечатанными в душном змеюшнике моей памяти. Там я без малого всемогущ: имею возможность прокручивать, останавливать, замедлять и ускорять, смаковать снова и снова понравившиеся кусочки, будто излюбленные сцены из порно. Выходит вроде «Тиво», видеомагнитофона, знающего о вкусах хозяина, только без ежемесячной оплаты. Тележизнь, куда можно по-настоящему влезть.
Конечно, переписать память по-своему я не способен, но могу прокрутить, посмотреть под другим углом, пока не вылезут новые смыслы, ассоциации или пока смысл не растворится вовсе.
Учтите: в моей памяти пятьсот пятьдесят восемь женщин — и все прекрасны, даже дурнушки.
Целый гарем в душе. Воистину всякая палка о двух концах.
На втором месте после супругов Морроу в моем списке предпочтений значился Тим Датчисен. Похожего типа я видел в зеркале, до того как армия накачала мне мышцы и вытравила расхлябанность. Двадцать два или близ того, болтает руками — не знает, куда их деть. Вообще не имеет представления, как справиться со своим тощим, нескладным телом. Дергается, глаза закатывает, в особенности когда согласен. Улыбается нелепо, смешно, ненатурально. Скорее изображает улыбку. Но зубы чистые, белые. Даже когда стоит неподвижно, кажется: вот-вот побежит или только что прибежал, ни на секунду не расслабляется.
И болтун. Настоящая находка для шпиона. Из тех, кто, раскрыв рот, всегда вываливает много больше, чем собирался, в особенности если налит дерьмом по уши.
— Парни все меня зовут Датчи.
— Хорошо, Тим, то есть Датчи.
Работал он в местном «Квик-Пике» — ни много ни мало помощником менеджера. И не только сознался, что торчал в «Легендах» в ночь исчезновения Дженнифер, но и сообщил радостно о привычке глазеть на нее вместе с приятелями.
— Ох, вы не представляете, как она круто выглядела! Как танцевала с тем черным мужиком… а как одевалась! Боже ж мой! Вы не подумайте чего, но многие в «Легенды» из-за нее ходили. Знаете, когда она пропала и все такое, я вызвался участвовать в поисках, и не только потому, что из нашего прихода все вызвались. Ну, я так на нее запал, ну совсем запал! Знаете, ну, вы бы только ее видели! Но я всегда думал: ей бы поосторожнее, что ли… Ну, понимаете, красивая она, и одевается здорово, и танцует, но вот все ее замечают и, может, думают невесть что. Знаете, про оргии говорят в этой их Усадьбе всякое такое, и она тут приходит… Конечно, это слухи все, я не из тех, кто их разносит, но другие-то, даже из нашего прихода парни, они иногда увлекаются… ну, понимаете, как это? Я имею в виду, говорят всякое. Ну конечно, никто ничего взаправду, если она в нашу сторону посмотрит, мы сразу в пиво глаза опускаем. Боже мой, когда она мимо пару раз прошла, у меня аж коленки дрожали!
Посреди этого монолога Молли глянула на меня искоса, красноречиво глянула: мол, вот же кобеленыш паршивый! Думаю, ей не впервой убеждаться: все мужчины — свиньи. Женщины это понимают, но из-за условностей и уверток, сопровождающих слабый пол в общественной жизни, не все отличают по- настоящему озабоченных от недорослей вроде Тима, которых распирает от желания вывалить свои прыщавые комплексы на благодарных слушателей.
— Тим, а что за «ваш приход»?
Важный вопрос. За исчезновением Дженнифер наверняка таится изнасилование, а в Раддике нет известных полиции насильников. Я и надеялся найти кого-нибудь наподобие Тима, способного, как мне казалось, привести к местным извращенцам и озабоченным. Такая братия любит прятаться в тени креста.
— Приход нашего церкви, Церкви Третьего Воскресения.
— Как же, помню — проезжал мимо. Белая такая?
— Она самая. В эту субботу мы свинью жарим. Если желаете — милости просим! Приглашаем всех!
С этого диалога Молли и поверила в гениальность моего неприглядного «образа действия». Нет ничего проще, чем втереться в доверие, особенно к тем, кто тайно или явно страдает от одиночества, как Тим или Джил. Нужен лишь повод. Если он нашелся, если обменялись словами, ощутили интерес друг к другу — дальше дело техники, карабканье в гору к другой душе.
Наука коммивояжеров и страхователей жизни.
Шон говаривал: «Заводя друзей, заводишь и врагов». А в любом деле главное — ощутимый, полноразмерный злодей.
— Кстати, Тим — пардон, Датчи, — «Квик-Пик» во сколько закрывается по субботам?
— В полночь. А что такое?
Я постучал по пачке «Уинстона» в кармане штанов.
— Покуриваю. Ну, вы понимаете.
— Курение убивает, — сказал он и отсалютовал испятнанными никотином пальцами.
Около девяти вечера я набрал номер Нолена. Поздоровались, Нолен осведомился: «Чем занимаешься?» Из трубки доносились звуки дожевывания, обрывки телеголосов. Представилась воочию ноленовская семья, сгрудившаяся в гостиной у экрана, рассеянно и бессмысленно глазеющая на очередное телебезобразие.
— Я в библиотеке, микрофильмы просматриваю, — соврал я.
— В библиотеке?! Десятый час же!
