По Рублевке гуляет страшная история о том, как очередной гламурный автосалон вывесил поперек дороги, над проезжающими олигархическими головами, веселый плакат следующего содержания: „Разбей свой «шестисотый» ап стену. Есть тачки покруче“.
„Ап стену“, если кому-то непонятно, это на олбанско-бобруйском. Думается, в наши дни каждый светский персонаж должен уметь произнести в обществе несколько слов на олбанском с правильным бобруйским акцентом, порадовав этим публику и показав свою утонченность. Но я отвлекаюсь.
Говорят, что видный политолог Т. с праведным гневом процитировал этот шедевр наглядной агитации по быдлоящику и попал под иск о разжигании ненависти к определенной социальной группе. Но призывный плакат и так уже исчез из окуляров, поскольку к мирному менеджменту гламурных автопродаж пришли конкретные ребята из салона „Мерседес“ и попросили снять. И те, как ни странно, ведь сняли, и очень быстронах.
Так вот, еще на автодефиле были замечены: Шамиль Касаев за рулем длинного серого „Кадиллака“ неких пятидесятых годов и…»
Тут я проскочил утомительно длинный список не известных мне лично акул и китов бизнеса и перепрыгнул на следующий абзац:
«Коллега из „Татлера“ обратил мое внимание на странно выбившуюся из общего авторяда безупречную Алину Каменеву, неповторимую главредакторшу русского La Mode. На чем бы, вы подумали, она приехала терроризировать женскую часть олигархической тусовки своим пугающе простым шерстяным платьем с шелковой нитью? На чем-то очень странном и еле-еле вписывающемся в установившийся было после первых трех автошедевров стандарт.
Она приехала — лично сидя за рулем, как и все прочие персонажи, — на прыгучем кубике, „тойотике“ — ну пусть относительно редкой модели в наших краях — марки RAV-4. Подозрительного морковного цвета. Если бы у нее на дефиле был спутник, он мог бы с ласковой небрежностью сказать: а вот и моя лягушонка в своей коробчонке скачет.
Но некому было сказать, и пришлось гламурным кисам намотать на мизинчик простой факт: если Алина Каменева не считает для себя зазорным показаться в таком обществе на RAV-4, который вообще не разбери что — не то внедорожник, не то не внедорожник, — значит, так надо. Значит, это такая особая машина, а то, что на дисках не блестят стразы, так это свойственный Алине минимализм.
Вообще-то, если бы меня кто-то спросил, какая машина соответствует облику и внутреннему миру Алины Каменевой, я бы сказала задумчиво, что, пожалуй, это напоминающий английский костюм „Вольво“, но…»
Дальше было неинтересно, хотя двухместный «Бентли» времен молодых «Битлз» в описании Ядвиги привлек на миг мое внимание.
Да, а назывался этот талантливый материал тоже талантливо — «Ап стену».
Я сделал из него лишь один практический вывод — что надо на обратном пути помыть мою белую «Не-сию».
В редакции я вообще-то бываю чрезвычайно редко, в основном для получения денег из собственных рук главного редактора Кости. А также чтобы забрать очередную толстую пачку приглашений.
Давайте будем честными. Человек работает не за деньги, а за восхищение его талантами — а деньги есть тлен, да и вообще, не хватало еще, чтобы их не платили.
Восхищение у нас излучает единственный человек, который сидит в редакции всегда. Это Ксюша. Еще есть верстальщики и рекламная служба — но их мы как бы берем взаймы у тех самых автомобилистов из-за стены, они наши, но не совсем. Костя, конечно, приходит сюда каждый день, но всегда в неожиданный момент, и не обязательно надолго. Ну а писать среди кучи народа невозможно, мы — пишущие — делаем это дома. Так что редакция, по сути, это одна лишь Ксения, замечательный экземпляр юной леди, которая никогда не станет манекенщицей.
И это — большой комплимент в век заморенных скелетов, шествующих по подиуму на радость Алине Каменевой и ее коллегам из прочих журналов мод. Ксения же — это роскошное тело, известную часть которого можно просто выложить на стол и сорвать этим процесс верстки и любой другой процесс (что она время от времени делает), а также сияющие робким восторгом глаза и постоянно горящие щеки.
— Господин дегустатор прибыл из Германщины, — поприветствовала она меня. И, конечно, покраснела. — Константин Александрович звонил, будет вот-вот. Просил его дождаться.
— Манипенни, — сказал я ей, — только не надо меня пугать. Не надо говорить, что мою персону где-то ждут уже сегодня, что вы с Костей меня туда продали с концами, поскольку материал рекламный, и так далее.
— Тебя не напугаешь, Джеймс, — задумалась она, — но вообще-то ждут… Хотя не сегодня. Ну, вот это — на послезавтра…
— Так, — мрачно сказал я. И взял карточку в руку.
«Уважаемые господа!
Посольство Италии, Отдел по развитию торгового обмена ИЧЕ и Ассоциация производителей АСТИ СПУМАНТЕ имеет честь пригласить Вас на семинар-презентацию и встречи с итальянскими производителями игристых и шипучих вин АСТИ.
Семинар-презентация пройдет 24 сентября в Конгресс-центре выставочного комплекса на Красной Пресне в зале „Круглый стол“ с 10.00 до 13.00 (Краснопресненская наб., 14, Конгресс-центр „Экспоцентра“). На семинаре будут рассмотрены вопросы: концепция контроля и гарантии качества по происхождению „Асти“, производительная зона, контроль качества, характеристики и особенности продукта, деятельность Ассоциации по защите качества продукции… Просим Вас подтвердить участие в семинаре-презентации… За дополнительной информацией Вы можете обратиться… С уважением, зам. директора Фабрицио Джустарини».
— Ксения, — сказал я безнадежным голосом, — что, некому писать об этом самом спуманте? О чем там вообще можно написать? О том, что это пахнущий розой и изюмом сладенький мускат для соблазнения секретарш?
Полгода назад она отреагировала бы на последнее слово с грустью, но сейчас Ксения получила титул офис-менеджера, да еще и старшего. Хотя все еще приносила нам с Костей кофе, а это, как известно, последний и окончательный тест на «кто есть кто». «Должна ли я делать вам кофе?» — именно тут, при приеме на работу, проводится грань между секретаршей и высшим офисным существом женского пола.
— Пятьдесят строк, — успокоила она меня. — Большего они от нас не ждут. Просили прислать лично тебя. Зато!
Она помахала распечаткой.
— Это награда. И это не пятьдесят строк.
— Боже мой, — сказал я. — Как же я мог забыть. Дон Мигель приезжает.
— Ждет! Плачет, хочет Сергея Рокотова, — подтвердила она. — Это завтра. А дальше…
Пачка приглашений на ее столе выглядела угрожающе.
Но тут, блестя узкими стеклами очков и помахивая тонким портфелем, появился Константин. Нечеловечески элегантный, худой до невозможности, доброжелательный ко всему живому.
— Ксения, — строгим хриплым голосом размеренно сказал Костя, — ты угостила нашу гордость кофеем с пе-чень-ем?
— Нет, зато я уже отдала ему почти все приглашения. Включая «Асти».
— «Асти», — сказал Константин мечтательно. — Ну некого мне было больше просить. Все заняты по уши. Дай-ка сюда. Вот. Фабрицио Джустарини. А скажи-ка ты мне, винописатель Сергей, знает ли Фабрицио Джустарини, что зона асти — это совсем не зона бароло или кьянти? А гораздо хуже?
— Да ладно, пойду я, пойду, — успокоил его я.
— И это правильно. Потому что все он знает, не дурак. Ему тоже, наверное, асти скучно, но — плачет и организует. Он нам, конечно, еще пригодится, мы ему пригодимся, и вообще. Не знаю, спасет ли красота