— Тетя Медора! Прекратите!
— Конечно, ты ее выгораживаешь. Вы же сестры. Но мой тебе совет…
— Я не нуждаюсь в ваших советах! — вышла из себя Эмми.
— …мой тебе совет,— невозмутимо продолжала тетушка Медора, — когда ее арестуют, — а ее арестуют, помяни мое слово! — сделай так, чтобы все это тебя не касалось.
— Я не могу и не желаю…
— Ты пожалеешь об этом, когда…
Эмми со злостью бросила трубку. Но Медора не унималась. Каждый день она повторяла одно и то же, и в конце концов Эмми стала бояться подходить к телефону.
Был момент — краткий и суматошный, — когда Диану выпустили под залог в двести тысяч долларов, но тут большое жюри вынесло решение о предании суду. После этого Дуг начал часто навещать Эмми и Джастина. Он осунулся, стал бледен и изводился от собственного бессилия. Изредка заходил Сэнди, но почти ничего не говорил. А вскоре благодаря настойчивости Дианы был назначен день суда. И хотя все этого ждали, все равно известие прогремело как гром средь ясного неба…
Сэнди тоже похудел и побледнел. Это было его первое дело. Мотивы, средства и возможность преступления — все свидетельствовало о виновности его клиентки. Хуже того — речь шла об умышленном убийстве! Однажды, находясь в подавленном настроении, Сэнди проговорился Эмми, что имеется очень серьезная улика против Дианы, но развивать эту тему не стал, сказав, что скоро она сама все узнает. В тот момент в комнату зашел Джастин, поздоровался и занял свое любимое место у окна, выходившего в парк. Сэнди помолчал и с отчаяньем в голосе добавил:
— Если бы удалось доказать, что она не хотела убивать его, что это было помутнение рассудка, мы добились бы смягчения приговора.
Джастин резко обернулся.
— Значит, ее осудят?
— Я делаю все, чтобы этого не случилось, — ответил Сэнди.
Голубые глазки Джастина сузились.
— Ты думаешь, все-таки она его убила?
Сэнди вздохнул и запустил обе пятерни в свою рыжую шевелюру.
— Эмми уверена, что нет. Я не понимаю Ди, но делаю ставку на здравомыслие Эмми. Раз она говорит «нет», значит, нет. — Он сердито фыркнул. — Я не стал бы защищать человека, если бы не верил в его невиновность.
Джастин внимательно посмотрел на него.
— Ты еще очень молодой адвокат, — с расстановкой произнес он.
Сэнди вспыхнул, что было совсем на него не похоже.
— Я хороший адвокат! И возраст тут ни при чем!
— Я не сказал, что ты плохой адвокат, — медленно отозвался Джастин. — Я только имел в виду, что ты слишком недавно этим занимаешься и еще не успел сделаться толстокожим. В том смысле, что…
— Я знаю, в каком смысле. — Сэнди начал успокаиваться. — Поверь мне, на свете крайне мало адвокатов, которые охотно взялись бы защищать заведомо виновного клиента.
— Ну-у,— протянул Джастин, — по-моему, таких хватает.
Эмми почувствовала, что еще чуть-чуть — и она сама взорвется. Теперь, чтобы вывести ее из равновесия, было достаточно малейшей стычки.
— Джастин, — вмешалась она, — я хочу поговорить с Сэнди наедине. Ты не возражаешь?
— Что ты, что ты, дорогая. — Джастин был сама учтивость. — Я исчезаю.
Он весело помахал им и вприпрыжку пустился по лестнице. Сэнди с ухмылкой посмотрел ему вслед.
— Спасибо! Еще минута — и я вцепился бы ему в горло. Не потому, что он мне неприятен, просто я все время дергаюсь из-за этого суда. Джастин по-своему прав. Я еще молодой адвокат. Я многого не умею.
— Но ты же не бросишь дело! — воскликнула Эмми. — Сэнди, ты не можешь нас оставить!
Сэнди вздохнул.
— Нет. Я бросил бы дело только в том случае, если бы Диана потребовала другого адвоката. Она не желает меня слушать. Всеми правдами и неправдами добивается суда. По-моему, она даже сейчас не понимает, что все складывается не в ее пользу. Видишь ли, Эмми… ты ведь знаешь, это мое первое серьезное дело. Я всегда хотел быть только адвокатом и стал им. И думаю, что во многих смыслах я действительно хороший адвокат. Но… но убийство — это очень серьезно.
— И еще дело в том, что это Диана, — сказала Эмми и испугалась собственных слов.
— Да. Диана. Твоя сестра. Моя приятельница. Человек, которого я давно знаю. — Сэнди встал, плеснул себе выпивки и уселся в любимое кресло Джастина, вытянув длинные ноги. Он хмуро помолчал и произнес: — В том, что касается правосудия, у меня есть идеалы. Когда речь идет о любимом деле, у каждого есть идеалы. По крайней мере должны быть. Я всю жизнь хотел одного: быть хорошим, честным адвокатом, защищать закон и справедливость — и если потребуется, тех, кого несправедливо обвинили.
— Ты не хотел защищать Диану.
— И да, и нет, — не сразу ответил Сэнди. — Хотел, потому что ты меня просила. Не хотел, потому что… Не знаю почему. Может быть, боялся проиграть дело.
— Но, Сэнди, ты же знаешь, что Ди его не убивала!
Сэнди прямо посмотрел ее в глаза.
— Она не дает мне времени. Она постоянно давит на Бигема. Заставляет его делать все возможное и невозможное, чтобы суд состоялся как можно скорее.
— Ну, в этом есть резон,— неуверенно сказала Эмми.
— В этом есть резон только с ее точки зрения. Она говорит, что не убивала его и что хочет поскорее покончить с этой гнусной историей. И склоняет на свою сторону Бигема. А у старика большие связи, он знает, за какие ниточки дергать, так что суд будет очень скоро.
— Чем скорее ее выпустят, тем лучше, — сказала Эмми, но в голосе ее звучала тревога.
— Вот и она так говорит. Но я не уверен. Понимаешь, я чувствую, что мы чего-то не нашли, не учли, не додумали. Хейли — хороший человек и знает свое дело, но…— Он тяжко вздохнул. — Не обращай на меня внимания, Эмми. Просто у меня депрессия. Это мое первое серьезное дело. Вся эта газетная шумиха… Конечно, я могу и ошибаться. Они собрали против нее серьезные улики.— Он встал.— Спокойной ночи, Эмми.
Как и всегда в то лето, он ушел, не поцеловав ее, не проявив никаких признаков нежности. Ну и подумаешь! Что такое два поцелуя, пусть даже неожиданно долгих и страстных! Эмми слегка усмехнулась — настоящая улыбка в то лето была редкостью.
Бесцветный человечек в совиных очках больше не появлялся, и Эмми успела позабыть о нем. Едва ли не за одну ночь резко похолодало. Воздух стал бодрящим и свежим, листья в Центральном парке окрасились позолотой — и начался суд.
Всякий раз, когда Эмми выходила давать свидетельские показания, судьи пристрастно расспрашивали ее о тех минутах, когда она стояла перед парадным входом дома У орда и звонила в дверь. Как долго она там простояла? Несколько минут, точнее она не помнит. И все-таки: десять минут? Пять? Уверена ли она, что не слышала выстрелов? Уверена, до нее доносился обычный уличный шум, никаких выстрелов не было. Но судьи отметили, что дверь в доме не настолько плотна, чтобы не пропускать звуков,— это было установлено в ходе следственного эксперимента. Эмми снова вызвали давать показания. Где именно она стояла? Видна ли с этого места ведущая к подвалу дорожка, на которую вы— | ходит дверь кухни? Да, видна, если смотреть в ту сторону, сказала Эмми. А смотрела ли она в ту сторону? Да, но не все время. Она предположила, что кто-то мог проскочить через эту дорожку как раз в те моменты, когда она туда не смотрела, но судьи сказали, что это всего лишь догадки. Договаривалась ли она с обвиняемой заранее о том, что придет к ней? Нет, нехотя созналась Эмми, она зашла за сестрой просто потому, что хотела прогуляться.
Обвинительная сторона сочла разумным не подчеркивать тот факт, что Эмми и Диана — родные
