В документе «Стратегическая разработка оперативного отдела ОКБ по подготовке и проведению кампании против СССР» от 15 сентября 1940 года говорится:
«В войне против Германии у России есть в общем следующие три возможности.
I. Русские захотят нас упредить и с этой целью нанесут превентивный удар по начинающим сосредоточиваться у границы немецким войскам…
Представляется невероятным, что русские решатся на наступление крупных масштабов, например, на вторжение в Восточную Пруссию и северную часть Генерал-Губернаторства, пока основная масса немецкой армии не скована на длительное время боевыми действиями на другом фронте. Видимо, на это не будут способны ни командование, ни войска. Более вероятны операции меньших масштабов. Они могут быть направлены либо против Финляндии, либо против Румынии…»
Как видно из приведенных цитат разработчики планов агрессии против СССР изначально были убеждены в том, что у России нет намерений первой начинать войну с Германией. Хотя потенциальную возможность нападения СССР на немецких союзников: Финляндию и Румынию — в Берлине допускали. Однако вопрос о том, насколько такая возможность была реальной, какими силами и в какие сроки реализуемой — в документах немецкого военного планирования даже не обсуждается.
Нет никаких упоминаний о военной угрозе с Востока и в самом плане «Барбароса». А задачи, стоящие перед вермахтом, Гитлер предельно четко сформулировал на совещании с высшим немецким генералитетом 30.03.41:
«Наши задачи в отношении России: разгромить ее вооруженные силы, разрушить ее государство».
2. Неадекватность представлений Генштаба РККА о характере начального периода войны
Катастрофа начального периода ВОВ была настолько огромной и привела к таким неисчислимым человеческим жертвам, что, естественно, возник вопрос: кто виноват, и что же можно было сделать для ее предотвращения.
Хрущев, не долго думая, в качестве главного виновника катастрофы 1941 года назначил Сталина, а причину ее объяснил тем, что Сталин якобы уверовал в свою гениальность и счел, что сам сможет предотвратить войну, и поэтому не позволял военным предпринять надлежащие контрмеры по организации отпора агрессору.
Тем не менее, есть все основания утверждать, что якобы имевшая место вера Сталина в свою способность предотвратить надвигающуюся нацистскую агрессию является не более чем идеологическим мифом, придуманным Хрущевым с целью укрепления своего весьма шаткого положения на вершине власти. Ведь Сталин не только публично заявлял на политбюро ВКПб о том, что Гитлер в любую минуту может напасть на СССР, но и активно предпринимал необходимые с его точки зрения меры для организации отпора грядущей нацистской агрессии.
Однако в предвоенных условиях наиглавнейшей задачей политики СССР Сталин видел в предотвращении вполне возможного на тот момент времени англо-германского сговора, поскольку возникновение военно-политического союза между Лондоном и Берлином означало бы, что СССР должен будет воевать без союзников и сразу против практически всех развитых стран мира. Выиграть такую войну Советский Союз не мог в принципе.
С другой стороны с чисто военной точки зрения проведение мобилизации в СССР, даже если бы она была проведена еще в начале мая 1941 года, было заведомо проигрышным делом. Ведь вермахт оставался в мобилизованном состоянии еще с окончания западной кампании, поэтому в ответ на начало советской мобилизации нацисты просто значительно ускорили бы переброску своих войск на восток, поскольку в этом случае им уже не нужно было соблюдать скрытность передвижения дивизий вермахта. Однако пропускная способность железных дорог к советской границе со стороны запада была в два-три раза выше пропускной способности дорог, ведущих к ней с востока. Так что в случае объявления всеобщей мобилизации мы все равно гарантированно отставали бы от немцев в развертывании армии не только с вполне ожидаемым печальным итогом, но еще и с клеймом агрессора.
Нужно отметить, что как отказ Сталина от заблаговременного проведения всеобщей мобилизации, так и целый ряд оборонительных мероприятий по подготовке СССР к ожидаемой нацистской агрессии в определенной степени основывались и на явно устаревшем положении советской военной доктрины, согласно которому война должна была начаться со сравнительно локальных приграничных сражений, во время которых и планировалось провести всеобщую мобилизацию.
Однако поскольку реальность была далека от ожидавшейся схемы развития событий, то следование явно устаревшему положению советской военной доктрины и явилось одной из основных причин, во многом определивших масштаб катастрофы 1941 года. При этом основная вина в допущенных просчетах ложится на советскую военную науку и Генеральный штаб РККА, что в своих мемуарах и был вынужден признать маршал Жуков:
«Хочу коснуться некоторых ошибок, допущенных руководством Наркомата обороны и Генерального штаба.
При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы, и условия были далеко не равными».
В предвоенных планах развертывания Красной армии все фазы военных операций отсчитывались от условного дня объявления мобилизации. Действительно, в соответствии с Гаагской конвенцией 1907 года военные действия
«не должны начинаться без предварительного и недвусмысленного предупреждения, которое будет иметь форму мотивированного объявления войны или форму ультиматума».
Гаагская конвенция реально действовала во время ПМВ: от формального повода войны — убийства эрцгерцога Фердинанда 28 июня 1914 года до предъявления австрийского ультиматума Сербии прошел почти месяц; частичная мобилизация была объявлена в России 25-го, в Германии — 27-го, в Австрии — 25 июля. Всеобщая мобилизация — 30 июля — 1 августа. Начало же боевых действий последовало еще позже.
Однако в 1939-40 годах гитлеровская Германия порвала с международным правом, нападая на свои жертвы без соблюдения всяких формальностей. В советских же документах стратегического планирования 1940-41 годов так остался отсчет времени от дня мобилизации, что сыграло трагическую роль в начальном периоде Великой Отечественной войны.
Тем не менее, в полном соответствии с этим явно устаревшим положением советской военной доктрины и были выстроены как военная, так и политическая стратегии подготовки СССР к войне с Германией. При этом предполагалось, что немцы начнут свое нападение ограниченными силами с приграничных сражений еще до окончания своего сосредоточения и развертывания. В это время армии прикрытия будут вести активную оборону, изматывая и обескровливая фашистов, одновременно в Советском Союзе начнется всеобщая мобилизация и развертывание Красной армии:
