несуществующий крик? Могу ли существующий я вообще издать крик? Возможна ли несуществующая мысль? Докажу ли я, что Бог есть, пнув большой камень? Что я делаю, когда пишу, – становлюсь реальным или ссылаю себя на несуществующую вымышленную планету? Кто я – Ральф или
Рассмотрим консольную балку длины Q, один конец которой вмонтирован в стену, а другой ничем не поддерживается. Если единица длины балки весит R фунтов, то ее провисание у на расстоянии х от встроенного конца удовлетворяет формуле
где Т и А – константы, зависящие от материала балки и формы ее поперечного сечения. На каком удалении от встроенного конца провисание максимально?
мэри мэллон
Мадам Нанна не просто вывела меня на солнце, на свежий воздух – она вывела меня в мир. Пристегнула меня, беспомощного, к коляске и возила по узким, но многолюдным улицам какого-то сонного городка, рядом с которым меня держали. Мадам не подозревала, что почти всю предыдущую ночь я не читал, а писал записки, одну за другой, все примерно одного содержания:
Помогите! Я краденый ребенок, эта женщина мне не мать.
Кроме отношений похититель – пленник нас ничто не связывает. Пожалуйста, вызовите подмогу.
При каждой возможности, а их было немало, я вручал кому-нибудь такой листок. Люди склонялись над моей коляской и строили гримасы, подходили поближе потрепать меня указательным пальцем по подбородку. Я следил за мадам Нанной и, как только она отворачивалась, совал записку в руку. Все до единого бесстыдно ее прямо на глазах у мадам и читали вслух. Мадам Нанна, похоже, совершенно не смущалась и лишь посмеивалась вместе с ними.
– Это его старший брат, – говорила она, качая головой.
Правда, у пары человек, хотя мадам Нанну они ни в чем не заподозрили, я все-таки вызвал заметное беспокойство. Мы пошли дальше; она принялась насвистывать, а я, кажется, погрузился в свою первую депрессию.
фармакон
Геометрия этого текста более чем метафорична. Это я говорю для того, чтобы читатель понял прямой пространственный подтекст работы. Я
замысловатое
Его звали Билли Джо Боб Рой, полковник Билли Джо Боб Рой, и он возглавлял департамент Дрессировки и единоначального пользования адаптивных ребятишек с теоретически аномальным мышлением естественно-неофитского типа (ДЕПАРТАМЕНТ) при Пентагоне и был подотчетен непосредственно Объединенному комитету начальников штабов и Президенту Соединенных Штатов. Полковник Билл Рой носил на груди все двести шестнадцать «Пурпурных сердец»,[189] которыми был награжден за «борьбу с желтой угрозой» во Вьетнаме. Из-за медалей полковник кренился набок, а двигался и говорил так, словно пережил легкий инсульт. Миссия департамента ДЕПАРТАМЕНТ заключалась в обнаружении, изолировании, вербовке и эксплуатации всех одаренных индивидов, особенно детей, на благо вооруженным силам Соединенных Штатов Америки.
Полковник Билл Рой имел шесть футов три дюйма роста и был широк в плечах. Он начищал ботинки до нестерпимого блеска и носил очки с темными зеркальными стеклами как в помещении, так и на улице. Полковник Билл летал на собственном реактивном самолете «F-5E Фантом II» по всей стране и однажды получил выговор, когда чуть не задел башню в О'Хэйре.[190] Сейчас его истребитель стоял в ангаре на базе военно-воздушных сил в Марче, под калифорнийским Риверсайдом. Из Марча полковник пригнал новенький оливково-зеленый «хаммер» на север в Кармел, где со своей командой из центра Целевого набора и тестирования ребят, центра ЦЕНТР, обосновался на заброшенных площадях разорившейся инвестиционной компании. Центр ЦЕНТР департамента ДЕПАРТАМЕНТ работал круглосуточно, изучал наводки и решал, тратить ли на тех или иных детей государственные ресурсы и время.
Полковник Билл никогда не спал. Полковник Билл снимал одежду только раз в день, чтобы принять душ, а потом надевал чистый мундир. В мундире он отжимался, качал пресс и подбородок. Он пробегал три мили и проплывал шесть кругов в мундире, а потом шел в душ. Полковник Билл всегда держал в белоснежных зубах трубку. Полковник Билл говорил рокочущим голосом и присвистывал на «с».
– Как субъект, Нанна? – спросил полковник Билл. И перекинул трубку из левого уголка рта в правый.
– Хорошо, – сказала Нанна. – Думаю, это то, что нужно. Действительно одаренный.
Полковник Билл кивнул:
– Сколько еще?
– Пока не знаю. Он сопротивляется, но я его сбила с толку. Ужасно умен, но по крайней мере физически беспомощен. Лишение сна не помогает, потому что он не спит. Едой интересуется мало. Любит книги. Читает все, очень критичен. Его так просто не проведешь.
Полковник Билл уже отжимался от пола.
– Похоже, ты неплохо контролируешь ситуацию.
– Да, сэр.
– Двадцать семь.
– Когда вы захотите увидеть субъекта?
– Тебе решать. Тридцать три. Думаю, спешить не надо, как и планировалось. Пусть привяжется к тебе, тогда и пустим его в дело.
мост
Написать что-нибудь – значит произвести знак, образующий некие неразборчивые каракули, которые, в свою очередь, способствуют напусканию тумана, и мое последующее легкомыслие не отменит их действительность и не спасет от капитуляции, капитуляции опять же перед писаками и расшифровкой. Чтобы писанина была писаниной, она должна сохранять свою функцию и оставаться неразборчивыми каракулями, даже если существо, называемое автором, уже не слышит ругательств или похвалы за писанину, за то, что оно нацарапало, – условно говоря, оно прячется, или погибло от собственных рук, или же в целом не способно совладать,
ennuyeux
Мадам Нанне удалось провезти меня по деревне так, что никто и бровью не повел. Казалось даже, что она произвела благоприятное впечатление почти на каждого, а я стал всеобщим любимчиком. В одном магазине за прилавком светился телевизор. Продавец смотрел его, непрерывно хрустя какой-то едой, а мадам Нанна перебирала вывешенные блузки и все такое прочее. На
