— Грета? — бормочу я.
На часах четверть девятого. Я проспал.
—
Ее голос мне смутно знаком, но я не успеваю сообразить, чей он.
— Да?
Она выжидает.
— Я из Лондонского географического общества.
Голос напряженный, холодный, недружелюбный. И в ту же секунду в голове возникает образ злой фурии за письменным столом. Любительница садомазохистских развлечений оставила кожаную юбку и хлыст дома, облачилась в шикарный секретарский костюм и снова обрела командирские ноты в голосе.
— Да?
Она опять выжидает. Этот разговор ей неприятен.
— Похоже, возникло недоразумение.
— Неужели?
— Это вы спрашивали о… Чарльзе де Витте?
Злобная ухмылка появилась на моих губах.
— Я ужасно сожалею… — Она произносит это так сухо, что слова ее можно резать на части, а буквы превращать в порошок. — Похоже, что у нас в действительности работает один Чарльз де Витт.
— Да что вы говорите? — Я наслаждаюсь ее унижением, разыгрывая изумление.
Она стиснула зубы и шумно втягивает воздух. Я в восторге.
— Вероятно, вы забыли о нем? — спрашиваю я.
Она слегка покашливает. Я прихожу к выводу, что рядом кто-то стоит и слушает.
— Мистер де Витт хотел бы с вами встретиться. К сожалению, его нет в Лондоне в настоящий момент, но мы ожидаем его возвращения утренним самолетом. Он попросил меня договориться с вами о встрече.
— Как приятно. А может быть, и вам принять участие во встрече? Заодно и вы бы с ним познакомились? — Это моя беда. Иногда я становлюсь слишком саркастичным.
Она пропускает последнюю реплику мимо ушей.
— Не могли бы вы прийти в…
— Секундочку! — перебиваю я. Хочу, чтобы мою скромную персону оценили. Иногда в меня словно бес вселяется. — Мистер де Витт может связаться со мной, когда приедет. Я очень занят.
— Мистер Белто! Он настаивал, чтобы я с вами до…
— Вы ведь будете так любезны, что дадите ему номер гостиничного телефона. Я буду дома во второй половине дня или вечером.
— Мистер Белто!
— Портье примет сообщение.
— Но…
— И пожалуйста, передайте от меня привет! Я с нетерпением жду от него весточки.
— Мистер Белто!
С громким смехом я спускаю ноги на пол. В чемодане нахожу трусы, носки и рубашку. Одеваюсь, потом звоню Грете. Меня больше не удивляет, что она не отвечает.
Иду в туалет. В моче чувствуется запах спаржи из вчерашнего ужина. Я очень удивился, когда узнал, что очень немногие могут заметить запах спаржи в моче. Я с удовольствием отмечаю все черты, которые делают меня уникальным.
— А! Загадочный мистер Болто!
Энтони Лукас Уинтроп-младший — невысокий толстяк с круглой, как шар, лысой головой. Булькающий смех делает его похожим на клоуна, которого наняли развлекать избалованных детишек на дне рождения в высшем свете. Он протягивает мне руку. Коротенькие пальчики напоминают мохнатые сардельки с золотыми кольцами. Глазки весело подмигивают мне, лицо источает сердечность и отеческую заботу.
Я ему не верю. Из-за голоса.
Бабушка с вязанием проводила меня по широким мраморным лестницам на третий этаж и привела в длинный коридор с колоннами, где гулко раздавались шаги и негромкие голоса. За углом приемная Уинтропа.
Он встречает меня и проводит в свой кабинет.
Это не кабинет. Это вселенная.
Вдали, у арочных окон, я различаю контуры письменного стола. В другом конце, у двери, стоит гарнитур мягкой мебели. А между ними плавают туманности, кометы и всякие черные дыры.
— Неужели вы вообразили себя Господом Богом? — спрашиваю я с язвительной усмешкой.
Он неуверенно смеется:
— Я астроном. По профессии.
Он взмахивает руками со смущенным выражением лица, пытаясь объяснить, почему его кабинет превратился в модель космоса.
Не так давно я прочитал в одной газете заметку об интернациональной группе астрономов. Они открыли при помощи радиотелескопа странное небесное тело на расстоянии тридцати тысяч световых лет от Земли. Довольно далеко, одним словом. Это тело, по-видимому, испускает материю, передвигающуюся со скоростью, которая выше скорости света. Если их наблюдения соответствуют истине, то это разрушает наиболее абстрактный принцип современной науки — превышение скорости света невозможно. Эта новость стала сенсацией на конгрессе в Гамбурге. Но так как для газет такая абстрактная вещь, как скорость света, не очень интересна, об этом больше не писали.
Мы бредем по Солнечной системе и углубляемся в дальний космос, минуем созвездие Кентавра и туманность Андромеды и подходим к его письменному столу. От моих шагов галактики начинают дрожать и позванивать на нейлоновых нитях.
— Я слышал, что вы сегодня встречаетесь с Чарльзом де Виттом?! — спрашивает он.
— О, разве в этом мире еще остались тайны?!
Нервно посмеиваясь, Уинтроп усаживается на неожиданно высокий конторский стул. Я опускаюсь на стул, столь же неожиданно низкий. С таким же успехом я мог бы сесть на пол. В припадке злости размышляю о том, что за блестящим письменным столом даже клоун может возвыситься до Бога.
— Мистер Болто! — восклицает он в восторге, покачиваясь на стуле и хлопая ручонками, как будто ждал этого дня всю свою жизнь. — Что мы можем для вас сделать?
— Я ищу кое-какие сведения.
— Это я понял. Но что привело вас в СИС? И к Майклу Мак-Маллину? Как вы поняли, его здесь сейчас нет.
— Мы кое-что нашли.
— Вот как?
— Я думаю, что Мак-Маллину что-то известно об этом.
— Неужели? И что же вы нашли?
— Мистер Уинтроп, — говорю я преувеличенно вежливо, — давайте не будем заниматься ерундой.
— Простите, что?
— Мы оба умные люди. Но плохие актеры. Давайте не будем играть в игры.
Его настроение претерпевает не очень большое, но все-таки ощутимое изменение.
— Все в порядке, мистер Болто. — Его голос стал деловым и подозрительным.
— Вы знаете, конечно, кто я?
— Преподаватель университета в Осло. Норвежский контролер на раскопках профессора Ллилеворта.
— И вы, конечно, знаете, что мы нашли?
