По традиционному кремлевскому сценарию в ближайшие дни должен был собраться Президиум ЦК партии. Но 17 июня забастовка берлинских строителей переросла в стихийное выступление, охватившее несколько городов ГДР. Для нормализации положения туда направили Берию. За трое суток он «навел порядок» в советской оккупационной зоне. Однако в Москве Берию не встретили как триумфатора и умолчали о его миссии, а спустя два дня арестовали, ибо он «сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков для захвата власти».[57] В подкрепление этого обвинения доныне не представлено ни одного доказательства. Осталось неясным, кто, помимо Берии и расстрелянных с ним его сподвижников, входил в число заговорщиков, на какие боевые части они опирались и многое другое. Наша гипотеза состоит в том, что Маленков, чтобы выиграть время, использовав поездку Берии в Берлин, успел привлечь на свою сторону двух заместителей Лаврентия Павловича по МВД — Серова и Круглова, Жукова как заместителя Булганина и командующего войсками Московского военного округа генерала армии К.С. Москаленко. Затем заявил Хрущеву, Булганину и Микояну, что у него имеются доказательства их участия в антипартийных действиях, и предъявил ультиматум: либо они на заседании Президиума ЦК поддержат предложение об аресте Берии, либо сами будут арестованы. Для Хрущева, Булганина и Микояна выбора не было, и они безоговорочно приняли предъявленные условия, заверили Маленкова в поддержке и сдержали слово. И в том же кабинете председателя Совета Министров СССР, в кремлевской резиденции Сталина, 26 июня Берия был арестован. В те часы в Москву входили танки Таманской дивизии по Киевскому шоссе, Дорогомиловской улице и через Бородинский мост; на Смоленской площади свернули на Садовое кольцо и помчались к центру города.
Те жаркие четыре месяца 1953 г. мному научили Хрущева. Он больше не ввязывался в чужие авантюры, действовал сугубо сам, медленно, неустанно продвигался к избранной цели. В середине августа восстановил «конверты», повысив сумму в них ответственным сотрудникам аппарата ЦК КПСС, и выплатил им разницу за три месяца, после чего они рьяно взялись за подготовку очередного Пленума ЦК, подбирали выступающих, готовили для них речи, реплики и вопросы из зала. А на Пленуме его участники единодушно избрали Хрущева первым секретарем ЦК партии. Власть стала «двуглавой». 7 декабря Хрущева без обязательного утверждения сессией Верховного Совета СССР ввели в Президиум Совмина СССР и утвердили заместителем главы правительства. А заодно поручили возглавить созданное в тот же день отраслевое бюро по сельскому хозяйству и заготовкам и сделали ответственным за разработку и осуществление аграрной программы.[58]
Вскоре заговорили об освоении целинных и залежных земель. Наконец, в декабре того же 1953 г. Хрущев вспомнил о неотмененных четырех постановлениях, рожденных Берией, после чего ЦК партии принял решение о расширении прав союзных республик.[59] Борьба за высшую власть продолжалась. Впрочем, в СССР она никогда не прерывалась.
Глава 2
История и геополитика
Нефть в обмен на Родину[60]
В 1923 году в Москве обсуждали идею — продать Сахалин Японии.
Учебники утверждают: период Гражданской войны и иностранной интервенции в истории нашей страны завершился в октябре 1922 г. с уходом японских войск из Владивостока. Это ложь. Полного освобождения территории Советской России удалось добиться почти тремя годами позже. И главную роль в том сыграл не полководческий талант будущего маршала Блюхера — решающим фактором оказалась нефть.
Весной 1920 г. Советская Россия находилась на грани полного краха. Крестьяне потеряли в ходе Гражданской войны почти всех лошадей. Мало того, собственно гражданская война шла практически в хлебопроизводящей зоне — на Украине, Северном Кавказе, в Среднем и Нижнем Поволжье. В стране начался голод. Физическое и моральное истощение бойцов Красной Армии превратило их к тому времени в пассивную массу, которую уже никто не мог заставить сражаться. В сложившейся ситуации Кремль был вынужден отказаться от наступления за Байкал. 6 апреля 1920 г. была провозглашена формально независимая Дальневосточная республика (ДВР) с многопартийной системой, свободными выборами в парламент — Народное собрание, собственной армией.
ДВР, каждый шаг которой направлялся из Москвы, и предстояло добиться сугубо мирным путем вывода японских войск, используя обострившиеся отношения великих держав в тихоокеанской зоне. Нараставшее недовольство США, Великобритании и Франции чрезмерными территориальными захватами Японии, попыткой Токио закрепиться не только в южной Маньчжурии, но и в Сибири, на Дальнем Востоке, Северном Сахалине, Камчатке. Проникнуть даже на Чукотку.
Лишь под нажимом Вашингтона в конце октября 1920 г. японцы покинули Забайкалье и Амурскую губернию. Однако остались в Приморье и на Северном Сахалине. Трезво оценив ситуацию, нарком иностранных дел РСФСР Георгий Чичерин и его заместитель по странам Востока Лев Карахан решили с максимальной выгодой использовать противоречия между США и Японией.
В конце 1920 г. министр иностранных дел ДВР Александр Языков, выполняя полученные из Москвы инструкции, предложил владельцу крупной независимой американской нефтяной компании Гарри Синклеру взять концессию на два нефтеносных участка на Северном Сахалине. Нефть была обнаружена там еще в 1870 г., но добыча ее не велась.
Первыми всерьез отнеслись к богатому месторождению японцы. Потому и оккупировали северную часть острова 14 июля 1920 г.
В Москве и Чите (с октября столица ДВР) полагали, что приняли верное решение, поскольку, по имевшимся в Наркоминделе сведениям, Синклер был в близких отношениях с президентом США Уорреном Гардингом и госсекретарем Чарлзом Хьюзом. Следовательно, чтобы отстоять свои интересы, он сумеет добиться поддержки Белого дома. Ну а тот надавит на Токио, которому придется вывести войска с Северного Сахалина. А может быть, и из Приморья.
14 мая 1921 г. правительство ДВР и представитель «Синклер ойл» подписали предварительный договор о концессии, а 31 мая Хьюз в ноте, направленной правительству микадо, твердо заявил: Соединенные Штаты «не могут согласиться на принятие японским правительством каких-либо мер, которые нарушали бы… территориальную неприкосновенность России». Северный Сахалин прямо не был назван, но явно подразумевался.
Полагаясь на поддержку США, правительство ДВР подписало с представителем «Синклер ойл» окончательный договор. В соответствии с ним американская компания получила концессию на два участка общей площадью около 1000 кв. км для добычи нефти и газа сроком на 36 лет. «Синклер ойл», в свою очередь, обязывалась затратить на разведку и добычу не менее 200 тыс. долл., в конце второго года запустить одну буровую, а к концу пятого — еще одну. Арендная плата устанавливалась в традиционной форме: 5 % от ежегодной валовой добычи, но не менее чем на 50 тыс. долл. В качестве обеспечения будущих выплат компания немедленно вносила в Госбанк ДВР 100 тыс. долл. и гарантийное письмо на 400 тыс. долл.
Вместе с тем переговоры пришлось вести и с Японией. За четыре дня до подписания концессионного договора с «Синклер ойл» делегация ДВР, ведшая с Японией переговоры в Дайрене (Китай), в ноте отметила: она, «идя навстречу жизненным интересам японского народа, готова предоставить японским предпринимателям промышленные концессии на северную часть острова Сахалин».
Предложение должно было повлиять на непреклонную позицию Токио.
Время шло, но Белый дом так и не оказывал давления на Токио. В конце сентября Политбюро
