В дверь стучат.
— Это, наверное, Беверли, — говорит он. — Улыбочку! И давай проверим, хорошее ли у нас чутье!
Со стилистами много возни. Поскольку я сама не слишком увлекаюсь макияжем, а Александр — гей, нам обоим трудно восхищаться оттенками губной помады. Каждый специалист по мэйкапу, которого мы приглашали, всегда выносил свое безапелляционное суждение о том, что именно нынче в моде. Не то чтобы действительно было трудно в этом разобраться. Просто каждый новый сезон — это или глаза, или губы. Если в прошлом сезоне подчеркивали глаза, то в этом будут подчеркивать губы, и наоборот. Хотя вынуждена признать, что мы оба просто стали в тупик пару лет назад, когда в моду вошли брови — ну, почти что глаза.
Александр однажды довольно жестоко заметил, что носы в моде не будут никогда. Мне стало так смешно, что пришлось сделать вид, будто я поперхнулась, и выйти из комнаты. Так или иначе, в прошлом сезоне были глаза, и потому — держу пари — теперь будут губы.
Входит Беверли со своей бездонной сумкой, полной косметики, и я пытаюсь сделать просветленное лицо и притвориться, будто мне безумно интересно все, что она будет говорить. Следом за ней идет молодая девушка, должно быть, лет пятнадцати.
— Привет, — говорит Беверли, протискиваясь в дверь.
Полная англичанка с огромной грудью и волосатыми руками, она больше похожа на уютную диванную подушку, чем на всемирно известного стилиста. Она знакомит нас с Натальей, которая, по ее словам, продемонстрирует нам несколько возможных вариантов макияжа, говорит, какой у нас замечательный номер, рассказывает о других показах, на которых ей доводилось работать, и одновременно с этим вытаскивает из своей сумки целый арсенал косметических средств. Потом подходит к вешалкам с одеждой и щупает атласную блузку.
— Замечательный цвет, — заявляет Беверли. — Так вдохновляет! Чистый и сильный. Очень актуально. И очень стильно. Женственно, но не по-девчачьи. Женщина в такой блузке как бы говорит: «У меня все под контролем». Кажется, это станет девизом сезона 2006–2007.
— Хорошо. — Я улыбаюсь. — Основная идея коллекции — роскошь и легкий оттенок декаданса, но очень сдержанно. В духе шотландской вечеринки сороковых годов. Затаенная страсть и много пуговиц.
— Розовый цвет — это здорово, — повторяет она. — Думаю, нам стоит использовать такой оттенок для губ и вообще сделать его ведущим для всего показа.
— Да? — оживляется Александр.
— Именно, — кивает Беверли. — В этом сезоне мы подчеркиваем губы.
— Неужели? — Он притворяется потрясенным.
— Да-да. Губы, большие губы. Рот — вот что главное!
— Верно, — поддакиваю я.
— Минимум макияжа на глазах, — продолжает она. — Зато оформляем щеки.
— Так же, как и губы?
— Да. Используем для них оттенки розового и персикового. Я имею в виду, естественные тона. Итак. — Она садится и берет Наталью за подбородок. — Мне кажется, неброский макияж на глаза — и этого достаточно. Как будто его почти нет.
— Хорошо, — говорит Александр.
— Светлый тон, немного блеска — эффект росы. Розовые щеки и выразительные, сочные губы.
— Интересно.
Бев открывает свои пузырьки и флакончики, вытаскивает пуховки. MAC выпустила новую ярко- розовую помаду и просила ее прорекламировать. Для нас это большая удача. Я притворяюсь крайне удивленной. Александр вторит мне: как же нам повезло! Бев мажет непритязательное личико Натальи тональным кремом, подводит глаза темно-серым, наносит на ресницы бесцветную тушь, которая, как выясняется, тоже новый продукт от MAC, затем румянит Натальины щеки и накладывает на губы толстый слой блестящей помады.
— Этот макияж не займет много времени, но эффект — потрясающий. — Пальцы Бев, пока она это говорит, так и мелькают. — Ваш показ с утра?
Александр кивает.
— Стало быть, ваши манекенщицы придут невыспавшиеся — или вообще не спавшие, кое-кто накануне напьется или нанюхается. Наш макияж будет очень кстати. Главное — не переборщить. Не то чтобы я не доверяла своим людям… — Бев смеется. — Кто у вас занимается прической?
— Джеймс. Он должен прийти после тебя, — говорит Александр.
— Джеймс Кар?
— Да.
— Замечательно. Я часто работала с ним в паре. Он ведь учился вместе с Гарреном?
Гаррен — один из лучших парикмахеров в мире, сумевший раскрыть индивидуальность многих супермоделей. Он работал с Брук Шилдс на шоу у Келвина Клайна; сделал Карен Элсон короткую рыжую стрижку, которая стала ее фирменным знаком; уговорил Эрин О'Коннор расстаться со своими длинными каштановыми волосами, покраситься в черный цвет и перестать выщипывать брови. В течение последних тридцати лет Гаррен неизменно оставался в числе лидеров, и его почти невозможно залучить к себе, если вы, конечно, не Версаче.
— Нет, к сожалению, — говорит Александр. — Он не учился с Гарреном. Но, по-моему, Кар — один из команды Фанни.
— Да, помню, — отвечает Бев. — Блондин с зачесанной вперед челкой.
— Точно.
— Мне нравился Фанни, — заявляет Бев. — Очень стильный. А какие у вас задумки насчет причесок?
— Пока никаких, — отвечаю я. — Наверное, мы дождемся Джеймса.
— Ладно… смотрите. — Она поворачивает голову Натальи вправо, влево, чтобы мы могли полюбоваться на ее работу.
Не знаю, что и сказать. Девушка выглядит так, будто она бежала марафонскую дистанцию. Щеки ярко-розовые, лицо блестит, словно от пота. Но губы, бесспорно, впечатляют.
— По-моему, потрясающе, — говорит Александр.
— Да? — спрашиваю я.
— Очень вдохновляет.
— Благодаря вашей коллекции, — признается Бев.
— Может быть, сделать общий тон и щеки чуть светлее? — осмеливаюсь высказаться я.
— Ты так думаешь?
— Ну…
— Мне кажется, неплохо, — мнется Александр.
— Неплохо? — Бев явно задета.
— У американцев это слово значит нечто большее, поспешно выкручивается мой партнер. — «Неплохо» означает… великолепно.
— Так вы довольны?
— Мы в восторге. — Александр кивает, делая мне знак.
— Сногсшибательно, — роняю я.
— Я рада, что вам понравилось. — Она улыбается.
Еще семь минут дежурных любезностей — и Бев со своей необъятной сумкой и раскрашенной моделью, наконец, убирается прочь.
— Прости, — говорит Александр, крутя головой. — Я просто не мог ничего поделать! Нам нужна ее репутация. Я очень мало знаю о макияже и еще меньше в нем разбираюсь. Так что пусть всем этим займется она.
— Хорошо, — отзываюсь я. — Я просто пыталась изобразить, что мне интересно.
В дверь снова стучат.
— Господи, дай мне сил! — стонет Александр и идет открывать.
