увенчались успехом, он всерьез заподозрил, что это был единственный белый пони во всем городе; а когда Даная приветствовала коренастого пони как старого приятеля, к этому подозрению прибавились и другие. За последние пару лет они с дочкой не без усилий составили список вещей, которые она не должна была проделывать. Начало этому процессу было положено довольно неожиданно, когда летним днем в дворцовом саду, обогнув самшитовую изгородь, он увидел, как под бдительным присмотром Данаи стайка фей опыляет цветы. Хотя дочь, вероятно, была права, утверждая, что феи справляются с этой работой гораздо лучше пчел, Спархок остался тверд и настоял на своем. Однако на сей раз, поразмыслив, он решил посмотреть сквозь пальцы на то, каким образом его дочь заполучила себе белого пони. Ему нужна была ее помощь, а она могла бы с изрядной долей правоты указать: запрещать то, что они называли «вмешательством», в одном случае и тут же поощрять его в другом было бы по меньшей мере непоследовательно.
– Тебе понадобится сделать что-нибудь экстравагантное? – спросил он, когда они отъехали на несколько миль от города.
– Экстравагантное? Что ты имеешь в виду?
– Тебе не придется летать или что-нибудь в этом роде?
– Это было бы нелепо, но если ты так хочешь…
– Нет-нет, Даная, что ты! Я, собственно, хочу сказать – не придется ли тебе делать что-то, что привлекло бы внимание проезжих, если б, скажем, мы свернули вон на ту лужайку?
– Никто ничего не увидит, отец, – заверила она. – Скачем наперегонки к тому дереву!
Она даже не делала вида, что подгоняет пони, и тем не менее, вопреки отчаянным усилиям Фарэна, пони обогнал его на добрых двадцать ярдов. Когда Спархок осадил чалого великана, тот все еще с подозрением косился на коротконогого малыша.
– Ты жульничала, – упрекнул Спархок.
– Самую чуточку. – Даная соскользнула с пони и уселась под деревом, скрестив ноги. Подняв личико, она запела звенящей и вибрирующей трелью флейты. Потом песня оборвалась, и несколько мгновений Даная сидела совершенно неподвижно, с пустым, застывшим лицом. Казалось, она даже не дышит, и Спархок не мог отделаться от леденящего ощущения, что на лужайке он совсем один – хотя Даная сидела в двух ярдах от него.
– В чем дело, Спархок? – губы Данаи зашевелились, но вопрос был задан голосом Сефрении, и когда девочка открыла глаза, цвет их тоже изменился. У Данаи глаза были черные, а у Сефрении – темно-синие, почти лиловые.
– Нам так недостает тебя, матушка, – проговорил он, опускаясь на колени и целуя ладони своей дочери.
– Ты позвал меня через полмира, чтобы сообщить об этом? Я тронута, но…
– Не только за этим, Сефрения. Мы снова видели ту тень… и облако тоже.
– Это невозможно.
– Я тоже так думал, но мы все равно их видели. Хотя теперь оно другое. Во-первых, от него другое ощущение, и на сей раз его видели не только я и Элана, но еще Стрейджен и Улаф.
– Спархок, расскажи мне подробно, как это случилось.
Он рассказал о тени и коротко описал происшествие в горах близ Кардоса.
– Что бы это ни было, – заключил он, – оно весьма целеустремленно старается не дать нам разобраться, что происходит в Ламорканде.
– А там что-то происходит?
– Граф Геррих затеял мятеж. Похоже, он решил, что ему подойдет королевская корона. Он зашел настолько далеко, что даже объявил о возвращении Дрегната. Забавно, правда?
Ее глаза стали далекими, отсутствующими.
– Тень, которую ты видел, была в точности такая же, какую видели вы с Эланой?
– Она ощущалась немного по-иному.
– Ты по-прежнему чувствовал в ней больше чем один разум?
– Это не изменилось. Там несколько разумов, но они решительно те же самые, и облако, разорвавшее на куски графа Белтона, было точно таким же, как раньше. Может быть, Тролли-Боги как-то исхитрились бежать из Беллиома?
– Дай мне подумать над этим, Спархок, – отозвалась она и замолчала. Она размышляла, и странным образом выражение ее лица отражалось на лице Данаи.
– Кажется, у нас проблемы, дорогой, – наконец сказала она.
– Я и сам это заметил, матушка.
– Перестань умничать, Спархок. Помнишь древних людей, которые появились из этого облака в Пелосии? Спархок содрогнулся.
– Я изо всех сил пытался об этом забыть.
– Не отвергай возможности, что россказни о Дрегнате могут иметь под собой реальную почву. Тролли-Боги могут перемещать из прошлого в настоящее и разных тварей, и людей. Дрегнат и в самом деле мог вернуться.
Спархок застонал:
– Так значит, Троллям-Богам и в самом деле удалось вырваться на свободу?
– Я этого не сказала, Спархок. Только потому, что Тролли-Боги сделали это однажды, они – не единственные, кто на такое способен. Насколько я знаю, Афраэль это тоже по силам. – Она помолчала. – Знаешь, ты мог бы задать те же вопросы и ей.
– Вероятно, но этого вопроса я бы ей задавать не хотел, потому что не думаю, что она знала бы ответ. Кажется, она почему-то неспособна воспринять саму идею ограниченных возможностей.
– А, так ты это заметил, – сухо сказала она.
– Не вредничай. В конце концов, она моя дочь.
– Вначале она была моей сестрой, так что у меня в этом деле некоторое преимущество. Так на какой же вопрос она не смогла бы ответить?
– Может ли стоять за всем этим стирикский – или любой другой – маг? Может ли быть так, что мы имеем дело с человеком?
– Нет, Спархок, я так не думаю. За сорок тысяч лет было всего два стирикских мага, способных хоть что-то перенести из прошлого, да и то делали они это не лучшим образом. Для всех практических целей то, о чем мы говорим, выше человеческих способностей.
– Именно это я и хотел выяснить наверняка. Значит, мы имеем дело с богами.
– Боюсь, что да, Спархок. Боюсь, что да.
ГЛАВА 4
«Магисmpy Спархоку.
Мы выражаем надежду, что ты и твое семейство находитесь в добром здравии. Дело деликатного свойства требует твоего присутствия в Чиреллосе. Посему Церковь повелевает тебе явиться в Базилику и предстать перед нашим троном, дабы получить дальнейшие наши повеления. Мы уверены, что как истинный сын Церкви ты не станешь мешкать. Мы ожидаем твоего прибытия не позднее чем через неделю.
Архипрелат Долмант».
Спархок опустил письмо и обвел взглядом присутствующих.
– Он не тратит слов попусту, – заметил Келтэн. – Впрочем, Долмант никогда не имел привычки ходить вокруг да около.
Королева Элана взвыла от ярости и замолотила кулачками по столу Совета, топоча ногами по полу.
– Ты собьешь себе костяшки, – предостерег Спархок.
– Как он смеет?! – закричала она. – Как он смеет?!
