- Поверьте, благородный Таджак, - раболепно говорил Сади, обращаясь к худощавому человеку, который, похоже, был тут главным, - все так, как я сказал.
Со мною лишь эти двое слуг.
- Мы знаем, сколько вас здесь, работорговец, - хриплым голосом с сильным характерным акцентом ответил худощавый, - мы следим за вами от самой границы Хтол-Мургоса.
- Да мы и не пытались скрываться, - нерешительно возразил Сади. - Мы затаились здесь единственно затем, чтобы не оказаться втянутыми в эти неприятные события там, внизу. - Он помолчал. - Одно мне любопытно: с какой стати доблестные дагаши так заинтересовались горсткой найсанских работорговцев? Несомненно, мы далеко не первые проходим этим путем.
Таджак, казалось, не слышал евнуха - его узкие глаза пристально разглядывали Гариона и его друзей.
- Как твое имя, работорговец? - спросил он наконец у Сади.
- Я Усса из Стисс-Тора, добрый господин, честный работорговец. У меня при себе все бумаги, вот извольте взглянуть.
- А почему среди твоих слуг нет найсанцев?
Сади с невинным видом развел руками.
- Война, которая идет на юге, - вот причина. Никого из моих соотечественников сейчас и калачом не заманишь в Хтол-Мургос, - объяснил он. - Вот и пришлось мне нанять чужеземцев себе в помощь.
- Возможно, ты и не врешь, - сказал дагаш ровным голосом, в котором отсутствовали какие бы то ни было эмоции. Он внимательно оглядел Сади, оценивая его. - Ты любишь деньги, Усса из Стисс-Тора? - неожиданно спросил он.
Глаза Сади оживленно засверкали, он принялся потирать руки.
- Почему бы нам не потолковать? Только вот чем могу служить? И сколько вы намереваетесь уплатить мне?
- Придется тебе обсудить это с моим господином, - ответил Таджак. - Мне приказано было отыскать отряд работорговцев и сообщить им, что я могу свести их с человеком, который хорошо заплатит за необременительную услугу. Заинтересовало тебя это предложение?
Сади помешкал, исподтишка поглядывая на Бельгарата, словно ожидая от него совета.
- Ну? - нетерпеливо произнес Таджак. - Так тебя это заинтересовало?
- Разумеется, - осторожно ответил Сади. - А кто твой господин, Таджак? Кто этот благодетель, который хочет сделать меня богачом?
- Он откроет тебе свое имя и изложит свою просьбу при встрече - в Кахше.
- В Кахше? - воскликнул Сади. - Но ты не предупредил, что мне придется ехать туда!
- Я многого еще не успел тебе сказать. Итак, ты согласен отправиться с нами в Кахшу?
- Есть ли у меня право выбора?
- Нет.
Сади беспомощно развел руками.
'Где находится Кахша?' - едва заметным движением пальцев спросил Гарион у Шелка.
'Главный город дагашей, их столица. У него дурная репутация'.
- Ну, хорошо, - решительно сказал Таджак. - Сворачивайте лагерь и готовьтесь тронуться в путь. До Кахши много часов езды, а полдень - не лучшее время в пустыне.
Солнце было уже высоко, когда отряд выехал из лощины в окружении воинов Таджака, не спускающих глаз с пленников. В песках разбитые наголову маллорейцы тянулись цепочками через бескрайние просторы.
- Не попытаются ли они воспользоваться вашими колодцами, благородный Таджак? - спросил Сади.
- Возможно, и попытаются, да вот только вряд ли им удастся их отыскать. Мы накрываем наши колодцы каменными глыбами, а все камни в пустыне на одно лицо.
Воины-мурги, сгрудившиеся у самой подошвы горюй гряды, наблюдали за позорным отступлением маллорейцев. Приблизившись к ним, Таджак сделал повелительный жест, и они хмуро расступились.
Когда они проезжали сквозь узкую расщелину, ведущую в пустыню, Гариону удалось подъехать к Бельгарату, и теперь они ехали бок о бок.
- Дедушка, - зашептал он, - что нам делать?
- Поживем и увидим, что из всего этого выйдет, - ответил ему старик. - Пока же постараемся не выказывать недовольства - по крайней мере некоторое время.
Отряд выехал в раскаленные, словно сковородка, пески, и Сади оглянулся на мургов, стоящих у подножий гор.
- Ваши соседи-мурги прекрасно вышколены, сказал он, обращаясь к Таджаку. - Удивительно, что они не остановили нас, чтобы задать нам парочку вопросов.
- Им известно, кто мы такие, - коротко ответил Таджак. - Они знают, что с нами лучше не связываться. - Он кинул взгляд на обливающегося потом евнуха. - Лучше было бы тебе держать рот на замке, Усса. Здесь в пустыне солнце выпивает влагу из человеческого тела очень быстро, а раскрытый рот лишь облегчает ему эту задачу. Вполне можно доболтаться до смерти.
Сади с ужасом поглядел на Таджака и крепко-накрепко захлопнул рот.
Жара делалась невыносимой. На много миль раскинулось бескрайнее пространство, усыпанное красно-коричневым гравием, лишь кое-где виднелись темные каменные глыбы да еще россыпи сверкающего белого песка. Раскаленный воздух дрожал и колыхался. Солнце немилосердно жгло, опаляя голову и шею Гариона. Хотя он обливался потом, тело высыхало столь стремительно, что его одежда оставалась совершенно сухой.
Они ехали уже около часа, и вот Таджак поднял руку, приказывая кавалькаде остановиться. Быстрым жестом он отдал приказ своим воинам, и пятеро из них исчезли за невысокой каменной грядой, лежащей на северо-востоке. Вскоре воины возвратились, неся мехи, сделанные из цельных козьих шкур, полные тепловатой воды.
- Сперва напоите коней, - кратко приказал Таджак. Потом подошел к каменной гряде, наклонился и поднял с земли пригоршню ослепительно белого песка. - Протяните каждый правую руку, - велел он, возвратившись к остальным, и всыпал крупную щепоть песка в каждую из раскрытых ладоней. - Съешьте это! - приказал он.
Сади осторожно лизнул белое вещество, лежащее на его ладони, и тотчас же с отвращением сплюнул.
- Исса! - воскликнул он. - Это же соль!
- Съешьте все! - повторил Таджак. - Если вы не сделаете этого, то погибнете.
Сади уставился на него.
- Солнце вытапливает соль из ваших тел. Если в крови у вас не станет соли, вы умрете!
И все с величайшей неохотой принялись есть соль. Потом дагаши позволили каждому выпить немного воды, все снова сели в седла и поехали сквозь невыносимый жар.
Сенедра уже покачивалась в седле, словно цветок, надломленный ветром.
Похоже было, что жара лишила ее последних сил. Гарион подъехал к ней.
- С тобой все в порядке? - прошептал он запекшимися губами.
- Не разговаривать! - прикрикнул на него один из дагашей.
Маленькая королева подняла голову и через силу улыбнулась Гариону. Путь продолжался.
В этом пекле время, казалось, остановилось - даже думать было невозможно.
Гарион ехал понурив голову, не в силах противостоять палящему жару солнца.
Часы, а может быть, годы спустя он поднял голову, щурясь на невыносимо яркий свет. Он | тупо глядел прямо перед собой, и постепенно до него начало доходить, что представшее сейчас его глазам просто невозможно, немыслимо! В дрожащем мареве он явственно различал парящий в воздухе темный остров. Попирая все законы гравитации, он парил, покачиваясь над выжженными просторами, покрытыми гравием. Какое волшебство тут замешано? Да и существует ли в мире волшебник, обладающий столь великим могуществом?
Но волшебство было тут ни при чем. Когда они подъехали ближе, дрожащее знойное марево начало
