полоски под Тремнировой Кручей, запоздало обнаружил, что ему предстоит сражаться с тремя тысячами: Кориний, собрав своих людей, развернулся в проходе подобно волку в западне, в то время как сыновья Корунда, которые, как было сказано, высадились на берег в бурю под покровом ночи, набросились на них вместе со своими батальонами с лесистых склонов за Кручей. Так получилось, что ничего не предвещало для Спитфайра беды, пока она не грянула сокрушительным ударом во фланг, спереди и сзади.
Затем между утесами и морем началась ужасная бойня. Застигнутые врасплох Демоны были подобны человеку, споткнувшемуся о натянутую через дорогу веревку. Под жестоким натиском Витчей они были выдавлены на отмель, и морская пена побагровела от крови. И лорд Кориний, покончив с ложным отступлением, вступил в битву подобно потоку неугасимого огня, и никто вокруг не мог сдержать его ударов.
Конь Спитфайра был убит под ним ударом копья, когда тот, увязая в податливом песке, собирал своих людей, чтобы бросить их на Хеминга. Но Бремери из Рощ привел ему другого коня, и он столь яростно насел на Витчей, что сыновья Корунда были вынуждены отступить под его напором, и то крыло витчландской армии оказалось притиснуто к скалам у подножия Кручи. Но от этого было немного пользы, ибо Кориний прорвался с севера, вновь оттеснив Демонов обратно в море, так что те оказались зажаты между ним и Хемингом. Тогда Спитфайр с отрядом отборных бойцов перешел в наступление на Кориния, и некоторое время казалось, что могучие силы Витчей будут сокрушены и потонут в соленых волнах. И сам Кориний был в это время в большой опасности, ибо его конь завяз в мягких песках и не мог выбраться, сколько бы ни брыкался.
В этот самый миг к нему сквозь толчею прорубился Спитфайр вместе с отрядом Демонов, разя всех на своем пути. Ужасным голосом он прокричал:
— О Кориний, ненавистный мне и моим собратьям пуще врат Ада, сейчас я убью тебя, и твой бездыханный труп послужит удобрением для душистых лугов Аулсвика.
Кориний ответил ему:
— Проклятый Спитфайр, последний из трех ублюдков, ибо братья твои уже мертвы и сгнили, сейчас ты у меня отведаешь железной груши[86].
Тогда Спитфайр швырнул в него ременное копье. Оно не попало в наездника, но ударило в плечо его могучего коня, так что тот дернулся и осел кулем, раненный насмерть. Однако лорд Кориний, проворно приземлившись на ноги, поймал лошадь наезжавшего на него Спитфайра под уздцы и ударил ее по морде, так что та стала на дыбы и вильнула в бок. Спитфайр нанес ему мощный удар топором, но тот попал наискосок по гребню шлема и отскочил. Тогда Кориний ткнул мечом под щит Спитфайра, и острие вошло в мышцу на руке возле подмышки, и, скользнув по кости, рассекло мышцы плеча с другой стороны. И это была серьезная рана.
Тем не менее, Спитфайр не уклонился от схватки, но ударил снова, намереваясь отрубить ему кисть руки, которой он все еще сжимал поводья. Кориний принял топор на щит, но его пальцы отпустили уздечку, и он едва не повалился наземь под этим мощным ударом, а на добром бронзовом щите осталась большая вмятина.
Почуяв, что поводья отпущены, лошадь Спитфайра прянула вперед, унося его от Кориния к морю. Но он обернулся и окликнул его:
— Достань себе коня. Ибо я считаю недостойным биться с тобой, имея над тобой такое преимущество, будучи верхом, тогда как ты пеш.
Кориний прокричал в ответ:
— Тогда слазь со своей лошади и сразись со мной. И знай, милый петушок, что я король Демонланда, каковой титул я получил от короля из королей, Горайса Витчландского, моего единственного сюзерена. Иди же, и я в поединке покажу тебе, считающему себя величайшим из выживших в этом моем королевстве мятежников, насколько моя мощь превосходит твою.
— Это слова громкие и напыщенные, — сказал Спитфайр. — Я затолкаю их тебе обратно в глотку.
С этими словами он хотел, было, спешиться, но в это мгновение глаза его застлал туман и он покачнулся в седле. Его люди бросились между ним и Коринием, а начальник его охраны поддержал его и сказал:
— Вы ранены, господин мой. Вам не следует больше сражаться с Коринием, ибо ваша светлость сейчас не в состоянии драться и не может даже стоять без помощи.
И все они столпились вокруг, поддерживая могучего Спитфайра. И бой, что утих, было, пока эти лорды сражались один на один, возобновился на том же месте с новой силой. И долго еще продолжалась битва под Тремнировой Кручей, и невиданна была храбрость Демонов, ибо много сотен было убито или смертельно ранено, и лишь небольшая кучка их по-прежнему билась против Витчей.
Те, кто был со Спитфайром, как могли тайно отступили с поля боя, обернув его бледно-синим плащом, чтобы скрыть его сияющую броню. Они остановили кровь, бежавшую из огромной раны на плече, тщательно ее перевязали и по приказу Волла перевезли его на коне в Треммердал, где по тайным горным тропам поднялись к заброшенной пещере к востоку от ущелья Стерри, под огромной осыпью, что примыкает к утесам южного пика Дины. Долгое время он лежал там без чувств, словно мертвый. Ибо много ран получил он в том неравном бою, и во многих местах был ушиблен и помят, но хуже всего была та тяжелая рана, которую нанес ему Кориний, прежде чем они расстались на границе между сушей и морем.
И когда наступила ночь и все вокруг скрыла темнота, к этой уединенной пещере приехал изможденный лорд Волл с несколькими товарищами. Ночь была тиха и безоблачна, и луна подобно деве плыла высоко в небесах, и черные тени великих горных вершин были словно акульи зубы на фоне ночного неба. Спитфайр лежал на ложе из вереска и плащей под защитой большого валуна. Мертвенно бледно было его лицо в серебристом лунном свете.
Волл оперся на копье, мрачно взирая на него. Они спросили у него, что нового. И Волл ответил, по- прежнему глядя на Спитфайра:
— Все потеряно.
Они сказали:
— Господин мой, мы остановили кровь и перевязали рану, но его высочество все еще без чувств. И мы сильно опасаемся за его жизнь, ибо эта тяжелая рана может оказаться для него смертельной.
Волл опустился возле него на колени на холодные острые камни и стал ухаживать за ним, как мать ухаживает за своим больным ребенком, прикладывая к ранам листья черного белокудренника, тысячелистника и прочих лечебных трав, давая ему напиться из фляги с драгоценным аршалмарским вином, выдержанным в глубоких погребах под Кротерингом. И вскоре Спитфайр открыл глаза и проговорил:
— Поднимите балдахин над кроватью, ибо много дней не просыпался я в Аулсвике. Или сейчас ночь? И как прошла битва?
Его глаза всматривались в голые скалы и голое небо за ними. Затем с громким стоном он приподнялся на правом локте. Волл положил ему на плечо свою сильную руку со словами:
— Выпей доброго вина и наберись терпения. Впереди великие дела.
Спитфайр некоторое время озирался вокруг, а затем яростно воскликнул:
— Разве мы лисицы или беженцы, чтобы жить в горных пещерах? Стало быть, ясные дни закончились, так? Тогда к черту эти путы, — и он принялся разрывать повязки на своих ранах.
Но Волл твердой рукой удержал его и сказал:
— Подумай о том, что лишь на тебя, о доблестный Спитфайр, на твое мудрое сердце и отважную душу, что наслаждается неистовой схваткой, теперь вся наша надежда уберечь наших жен и детей, и всю нашу милую страну и владения, от бешенства витчландцев, и сохранить славное имя Демонланда. Не позволяй своему гордому сердцу погрузиться в пучины отчаяния.
Но Спитфайр застонал и промолвил:
— Верно, беды и несчастья предстоят Демонланду, пока мои родичи не вернутся обратно домой. А день этот, как я думаю, никогда не настанет, — и он заплакал: — Не хвалился ли он, что теперь он король Демонланда? А я так и не смог выпустить ему кишки. Ты думаешь, я стану жить с этим позором?
С этими словами он снова попытался сорвать повязки, но Волл ему не позволил. Тот же продолжал
