ячменный суп, вареный картофель с капустой и пюре из брюквы.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Михаил Эрну.
— Ничем. Хозяйство наше маленькое. Земли у нас нет, кроме огорода. Отца взяли работать на какой-то завод, построенный под землей. Недавно умер он там от каких-то газов. Мать больная.
— Вы нигде не работаете? — спросила Вера.
— Сейчас нет. В прошлом году я работала служанкой у одного юнкера.
— Не Кандлера? — заинтересовался Михаил, вспомнив именной герб помещика.
— Да, да, вы его знаете? — совсем осмелела Эрна.
— Нет, сейчас только прочитал его имя на воротах. А где он сейчас?
— Служит в армии. Дай бог не вернуться ему.
— Почему вы так плохо говорите о нем?
— Не время об этом рассказывать. Садитесь — обедать будем, — приглашала Эрна гостей к столу.
— Спасибо, вы, может, все-таки расскажете, почему помещику Кандлеру желаете смерти? — Михаила очень заинтересовала эта тема.
— Не стоит, неприлично говорить, — опустила голову Эрна.
— Кандлер обесчестил ее, — резко сказала больная старуха.
Эрна отвернулась: ей было стыдно. Она бессмысленно накручивала на указательный палец тонкую прядь волос. На туалетном столике, задернутом кисеей с мережкой, Михаил заметил несколько потрепанных листов нотной бумаги.
— Вы занимаетесь музыкой? — спросил Михаил.
— Да. Я хотела научиться петь по нотам и выступать в таверне, но мне нечем платить репетитору.
Михаилу искренне стало жаль Эрну. «Какая несуразица, — думал он, — красивая любознательная девушка, быть бы ей актрисой, а приходится жить в такой нищете».
— Вы не могли бы спеть что-нибудь? — попросил Михаил.
Девушке, видно, не очень хотелось петь, но из уважения к таким внимательным, обходительным русским она согласилась: спела какую-то быструю веселенькую песенку. Голос Эрны всем понравился.
— Вы можете певицей быть, — решил Тахав. — Вам надо в город ехать.
Михаил тоже похвалил Эрну. Он рассказал, что в Советской стране молодежь занимается в различных кружках самодеятельности. Почему бы Эрне не попробовать создать в деревне хоровой кружок? Немецкой девушке очень понравилась эта мысль. Она стала пытливо расспрашивать, как создаются кружки, кто руководит ими. Все, перебивая друг друга, подробно объясняли ей. Особенно отличался своими познаниями Тахав, руководивший до войны кружками в колхозном клубе.
— А у нас нет-клуба, — с сожалением проговорила Эрна, — негде выступать.
— Прекрасное здание здесь есть, — подсказал Михаил, — дом юнкера Кандлера.
— Там есть такие залы, что можно три деревни пригласить на вечер! — воскликнула Эрна. — Но разве управляющий разрешит?
— Теперь разрешит, — подбадривающе произнес Михаил. — Только вы сами не прячьтесь в подвалы с теми, кто стреляет в нас. Желаем успеха, — направился он к выходу.
Больная хозяйка с искренней улыбкой наблюдала за русскими.
— А из вас кто-нибудь в кружках занимался? — спросила Эрна.
— Мы все артисты, — щелкнул пальцами Тахав.
— Самодеятельного искусства, — добавил Михаил.
— Все? — удивилась Эрна. — Все поете?
— Таланты у нас разные, — продолжал хвалиться Тахав. — Я играю на курае — такой веселый инструмент есть, пляску откалываю, свое творчество читаю.
— Свое? Вы поэт? — с каким-то благоговением спросила Эрна, посмотрела на погоны Тахава с одним широким лычком.
Веселый башкир с узкой прорезью всегда блестящих глаз заинтересовал Эрну. «Он хотя и коряво говорил при первой встрече по-немецки, но талант, — думала она, — играет на музыкальном инструменте, сочиняет».
Немецкая девушка попросила башкира прочесть что-нибудь из своих сочинений. Тахав охотно согласился. Он звякнул шпорами, встал перед Эрной, приложил руку к груди и, хвалясь, сказал:
— Я прочту свою песню о любви, которую никому не читал, это будет только для вас:
Михаил довольно точно перевел башкирскую песню и напомнил, что исполнитель посвятил свое выступление ей. Эрна смутилась было, по ее бледному лицу скользнул тонкий румянец. Она была польщена искренностью советских людей. Казаки поблагодарили девушку за беседу и вышли во двор. Эрна, немного проводив их, несмело проговорила:
— Я бы хотела иметь вашу песню.
— Что скажете? — глянул Тахав на товарищей.
— Если ты не считаешь военной тайной, — пошутил Михаил, — то можно дать. Пусть поют башкирскую песню в Германии.
Тахав зашел в дом. Эрна усадила его за стол, открыла перед ним тонкий альбом и села против него. Тот, попросив ручку, принялся писать. Внизу под русским текстом башкир написал по-немецки: «На память немецкой девушке Эрне, которая должна стать актрисой. Тахав Керимов». Гость засмотрелся на карточку девушки.
— Дайте на память ваше фото, — сразу же попросил он.
— Зачем оно вам?
Эрне казалось нескромным дарить карточку.
— Я вам песню, вы мне это.
Тахав взял карточку и положил ее в свою записную книжку. Лихо козырнув, попрощался. Эрна вышла вместе с ним на улицу. Когда башкир догнал своих, те обернулись — девушка приветливо помахала русским рукой.
9
Корпус получил задание — сделать бросок, выйти в тыл противника, разбить его опорный пункт и захватить орудийный завод, построенный в лесу.
Началась глубокая разведка. Конники, авиаторы дни и ночи высматривали, как лучше подступиться к врагу, изучали его оборону. Немцы укрепились на берегу неширокой реки, несущей свои воды в Балтийское
