150 кусков.
– Как, кстати, у вас in Russia? – Майкл давно не был в Москве и ему очень интересно узнать новости индустрии. – Продвигаетесь потихоньку на Запад? – улыбается он.
– Ага, продвигаемся. – В моем голосе сарказм. – По количеству откатов на клип и концерт вскоре потянем на бюджет какой-нибудь Португалии или Люксембурга…
– Ха-ха. – Смеется Майкл. – Это действительно очень забавное слово, «откат». Откат… – Он произносит его с таким акцентом, что теперь улыбаюсь уже я. – А странно, – вдруг смотрит он на меня пристальным взглядом, – я вот до сих пор не понимаю, почему русская ваша музыка в собственной стране в такой asshole, когда на Западе я постоянно работаю с вашими талантами.
– Ну, с кем, например? – спрашиваю я.
– Ну, смотри. – Майкл тушит сигарету и отпивает немного виски. – Недавно работал над клипом группы Muse, ну, конечно, ты знаешь такую. Так вот, хочешь узнать, кто у нас был вторым оператором? Русский парень из Питера с дипломом СПбГУ. А знаешь, кто был декоратором прошлого клипа Тимберлейка? Эмигрант из Украины, Vasya Konosuk. А знаешь, кто работал над спецэффектами к Мадонне? Тоже какой-то ваш парень, USSR.
– Ну да, – гордо соглашаюсь я, – наши ребята…
– Но знаешь, чего я до сих пор не могу понять, – говорит он, – почему они так хорошо работают на Западе, но на родине им никто не хочет платить. Причем требуют они по нашим меркам просто смешные деньги. Неужели с такими-то людьми ваши звезды сами не хотят сделать что-то достойное?
– Да забей. – Отвечаю я. – Это russian culture. Долго объяснять. Вряд ли поймешь…
– Не-не, – не унимается собеседник, – объясни.
Я затягиваюсь сигаретой, плеснув себе в стакан еще алкоголя. Я сейчас достаточно пьян, чтобы начать объяснять европейцу особенности российской культуры.
– Видишь ли, Майк. – Пытаюсь я построить мысль попроще. – Ну представь себе, что есть этот Вася Коносюк. Он действительно офигеннейший, просто лучший мастер, все его идеи – достойны Грэмми, Оскаров и прочей вашей англо-американской херни. Вот приходит Вася к известному режиссеру, допустим, к тому же Кротову, чей клип я недавно разнес, и что же ему Кротов говорит? Какой первый вопрос задает этот именитый режиссер специалисту? Как ты думаешь?
– Ммм… – Пытается сообразить Майкл. – Наверное, сколько стоят его услуги?
– Нет!! – восклицаю я. – Именно, что нет! В первую очередь он спросит: «на хуй мне это надо?».
– В каком смысле? – не понимает он.
– Ну, смотри. – Говорю я. – У нас все очень просто. Хочет какая-нибудь модная группа снять клип. Идет она в известную контору, а у нас их несколько – авторитеты, у которых все снимаются, еще с советских времен все сидят. Ну, приходят они к этому заправиле, ну, например, к этому самому Кротову. Приходят, плюхаются на кресло и говорят: «Здравствуйте, нам нужен клип». Кротов спрашивает: «А вы кто?». Те, ну допустим, говорят: «Мотыльки». Кротов: «О’кей, раз «Мотыльки» – 80 косарей». Что дальше? «Мотыльки» уходят, Кротов зовет сценариста и говорит: «Слышишь, Петя, тут нужен клип «Мотылькам». Что будем снимать?». Сценарист, недолго думая: «Ну раз «Мотыльки», значит, снимаем все как обычно. Да, Юра, все та же самая хуйня. Поставим мальчиков на сцену, притащим девочек, массовку, пару дорогих машин, все попрыгают, потанцуют… Практично, заебись!». Кротов, хмыкая: «Да, я то же самое хотел предложить. Сколько, короче выйдет?». Сценарист, почесав подбородок: «20–30 штук». Кротов, закуривая сигарету: «Заебись. Остальное поделим». Итог – Кротов снимает очередное дебильное видео, «Мотыльки» его ставят, провинциальная аудитория в восторге, умные люди плюются и говорят «отстой». На телевидение заносят 100 тысяч долларов и клип не сходит с экрана, крутят до тошниловки. Каждые 2 часа, а то и час показывают этот отстой. А народ «хавает» – ночью разбуди девочку, она весь клип наизусть помнит. И вот проходит месяц, и «Мотыльки» едут с концертами в Брянск, Сыктывкар, Пензу, Магадан, рубят свою сотку за гастроли, продают альбомы, возвращаются в Москву, нюхают кокс, покупают женам-любовницам подарки, все нормально. И, как видишь, система отлично работает – все довольны, и никому ничего больше не нужно. Все идет своим чередом.
– Но, прости, – удивляется собеседник, – а как же финансовая эффективность и просто, эээ, здравый смысл?
– Ох, – смотрю я на него и смеюсь. – Забей. Вот это уж точно за пять минут не объяснишь… Скажу лишь одно: русский менталитет. Если тачка хоть как-то едет, зачем тащиться на техосмотр, вкладывать бабки, и напрягать мастеров? Знаешь, у нас есть пословица: пока гром не грянет, мужик не перекрестится…
– Верно-верно, – смеется он, – слышал эту вашу пословицу про «гром загремит, мужик перекрестится». Но в любом случае не понимаю, как же аудитория, как же простой зритель? Ведь, как ни крути, а у вас в России, еще в 90-е был по статистике один из самых высоких уровней образования в Европе и мире.
– Ага. – Я закидываю ногу на ногу, отпиваю виски и продолжаю: – Так люди у нас в провинции до сих пор в тех временах живут. Они иного ничего не видели. На фига им парень, который будет «русский Тимберлейк»? Вася Кудрявцев, родной и привычный, как бревенчатый порог сельпо, их устраивает. Знаешь, – и тут я понимаю, что я настолько пьян, что меня просто несет, – я и сам бы хотел честной игры и жестких условий. Хочется, чтобы была реальная тусовка, реальная грызня. Чтобы был местный Элтон Джон, чтобы своя Мадонна, тот же Тимберлейк, «Queen», «Genesis», «Aha»… «Backstreet Boys», Стинг, Бритни Спирс… – Когда я говорю эти слова, я вспоминаю монологи Полины. – Хочется, чтоб действительно был шоу-бизнес, а не каменный век с совковыми мотивами и рассадник старых пердунов, папенькиных дочек и просто конъюнктурных пидарасов… Но насчет этого, – вдруг сверкаю я злобно глазами, – у меня давно созрел план…
Тут я делаю такое страшное лицо, что Майкл буквально замирает и несколько секунд глуповато на меня смотрит. Видно он подумал, что просто что-то не понял, хотя он знает русский почти в совершенстве. В любом случае я понимаю, что основные карты раскрывать еще рано, устало откидываюсь на спинку и говорю:
– Ладно, забей, Майк. Это уже мелочи… Главное, ты реши мне все проблемы с клипом. По деньгам мы договорились – все как есть, так и будет. Этот клип посвящается одному очень дорогому для меня человеку. Я хочу, чтобы все было хорошо.
– Конечно! – покорно кивает собеседник. – Все будет almost great, в высшей степени great!
– Ну и отлично, – смеюсь я, подзывая официантку. – Принеси бутылку «Русского стандарта» и лимон. Что ж, Майк. – Смотрю я ему в глаза и улыбаюсь. – Раз уж ты в России, то давай по стопочке за нашу великую и многострадальную…
Майкл понимающе смеется. Я разливаю водку, мы встаем из-за стола, чокаемся как гусары, отпрокидываем рюмки, пьем, садимся, опять пьем. Еще два часа мы проводим в компании с алкоголем, а я плавно погружаю Майка в российскую действительность и реалии московской жизни. Под конец, встав из-за стола, я веду до дороги напившегося в хлам англичанина, который висит у меня на плече и поет «Калинку- Малинку», ловлю ему такси, даю телефон красивой украинской бляди Насти и прощаюсь. Сам же я возвращаюсь назад в ресторан и заказываю себе филе ягненка. Посидев еще немного и поулыбавшись над тем, какую речь я только что толкнул Майку, я ловлю машину и тоже еду домой – отдыхать на мягком диване и обдумывать дальнейшие шаги в той переломной эпохе шоу-бизнеса, которая скоро наступит…
57
Все последующее время я проводил в размышлениях. Полина, я обязательно порадую тебя. Я создал тебе этот памятник. Я взорву это чертово болото, вытравлю гниль.
Моя милая девочка, думал я. Ты погибла из-за этих чертовых идиотов. Они тебя сгубили, этот жестокий мир убил твою творческую душу. Но ничего, черт побери! Полина, прости, но я-то остался жив. А значит то, о чем ты мечтала, я все-таки выполню. Чего бы мне это ни стоило. Аминь.
Валяясь на диване в ботинках, я пил виски прямо из горла. Закусывая бутербродом с сыром, я отрешенно смотрел в потолок.
А все-таки это не самая плохая идея повыпендриваться с Западом. Наша массовка такие развлечения любит. Пропозиционирую себя, как врага совка и вообще всего старого, буду пропагандировать здоровые ценности, американское качество, Голливуд. Но при этом я останусь патриотом – постоянно намекая на то, что мы сами ничуть не хуже, мы и лучше сможем, когда за дело возмусь я. Да, неплохая задумка и PR-ход. Мой новый образ эпатажного циника просто великолепен.
