Бура навестили Анатолий и Коста. Воробушкин от посещений больницы воздерживался. И правильно поступил. Гаркушин быстро установил контакт с одной санитаркой, поручив ей следить за всеми вокруг Бура.
Илона вернулась в Сухуми. Ей хотелось счастья. Самого элементарного. Тихого вечера у реки, подаренной ветки сирени, доверчивой улыбки…
В Сухуми Ладогов. Ради него прилетела Илона. Без всякого плана. Он не сможет устоять. Чутье ей подскажет, что делать, как поступать.
Илона разыскивала Ладогова со знанием дела. Выделила самые благоустроенные санатории. Из них выбрала два. Позвонила в один, ей ответили – справок по телефону не дают. Из другого ответили – Ладогов в этом санатории не отдыхает.
Снова позвонила в первый. Имитируя восточный акцент, сказала:
– Говорят из Совета Министров. У вас отдыхает Ладогов Александр Сергеевич из Москвы?
После паузы дежурная сестра подтвердила догадку Голицыной. Илона поблагодарила и положила трубку.
– Бог есть, – на сей раз убедилась она.
Черный «шевроле» три дня подряд в предвечерние часы медленно катил по нагорной улице мимо санатория «Россия». В часы, когда тоскующие (уже отоспавшиеся) отдыхающие отправляются на прогулку к морю или на мучительный эстрадный концерт.
Удача. Он. Шёл не один. Рядом какой-то мужчина. «Шевроле» тихо катил у самой кромки тротуара.
Ладогов невольно взглянул на водителя. Илона помахала ручкой, сделала вид, что останавливать машину их друзей – супругов Ивановских. «Олух», – определила Илона.
– Очень рада, – она едва улыбнулась.
За пять минут до начала концерта «шевроле» подкатил к залу филармонии.
Рудольф Борисович обрадовался. И опять вспотел, как в Афинах. Ладогов и его друзья стояли на тротуаре, Илона запирала машину. Изнывающий работник Морфлота пока не решался показаться коварной искусительнице и последовал за ней в зал. Изнывающий Рудольф Борисович не слушал концерт. Он сидел чуть впереди Илоны и Ладогова. Ёрзая, оглядываясь, с досадой убеждался – ждать благосклонности от этой женщины ему нечего.
В антракте Ладогов направился к своим друзьям. Илона отказалась сопровождать его. Рудольф Борисович одернул пиджак и поспешил к своей мечте.
– Добрый вечер, – пролепетал жаждущий внимания представитель морского пароходства.
Его пронзили взглядом.
– Уходите, – выразительно проговорила Илона. Ошпаренный агент Морфлота испуганно ретировался.
Но быстро нашёлся. Пошёл навстречу Ладогову, жестом остановил его и быстро проговорил:
– Два слова. Ваша дама аферистка, авантюристка, причем высшей марки. Можете не поверить, ваше дело.
Рудольф Борисович, клокоча, бежал из концертного зала. Ночью сел на теплоход и уплыл в родную Одессу.
– Чтоб я так попался?! – удивлялся он всю дорогу. Одно лишь утешало его – доллары, которые он не вернул авантюрной красавице.
Теперь Ладогов плохо слушал концерт. Илона почувствовала – Александр Сергеевич о чем-то думает, почти не слушает. Чутье подсказало: пожилой идиот, наверное, что-то сказал ему.
– Ко мне в антракте подошёл какой-то тип и уверял, что мы знакомы, – улыбнулась Илона.
– Пошлый подход наглецов, – сказал Ладогов. – Извините, что я вас оставил.
У санатория Илона снова ждала, пока Ладогов обратится к ней.
– Я и мои друзья от души благодарим. Когда мы снова увидим вас?
– Завтра ровно в шесть. На этом месте. Я пунктуальна.
– Непременно.
Ладогов не ложился спать. Возбуждённо вышагивал по аллеям парка. Повторял про себя: «Авантюристка, аферистка, причем высшей марки». В который раз восстанавливал картины встреч: в кабинете Прохорова, на шоссе в присутствии Дымченко, затем когда она нагнала его «Москвич».
Случайно всё это или не случайно? «Крупная авантюристка…» Что он знает о ней? Ничего. О себе ни слова не говорит. Но и сама ни о чем не спрашивает. Что привлекает в ней? Может ли он познакомить её с Жанной? Нет. Зачем же продолжать знакомство, явно смахивающее на банальный курортный флирт?
Ровно в шесть «шевроле» показался у санатория «Россия». В пятидесяти метрах от ворот Илона остановила машину.
Три минуты седьмого. Пять минут. Семь минут… Восемь… Илона, пылая, погнала «шевроле» в город. Она так и предполагала – он не придёт. Повернула к «Лотосу», к своей вилле. Поставила машину и вышла к берегу.
С Ладоговым покончено – интерес к нему погашен. Хотя… Может быть, он не мог. Или опоздал? Тогда сказал бы вахтеру, написал бы записку. Возможно, проспал. Тогда тем более мужлан. Всю ночь Илона прогуливалась по саду.
Кутин спал. Тревожно, как перед судом в одиночной камере. Догадывался – Илона принимает какое-то серьезное решение.
