32
Эта весна принесла много перемен и для Лили с Виллом. С того дня, когда он застал ее с Родариком в Волари при обстоятельствах, которые он явно счел подозрительными, Вилл только один-единственный раз посетил ее днем и за десять дней лишь две ночи. Так как ее задача во дворце была выполнена, Лили уже начала подумывать о возвращении в Брейкберн-Холл.
Однажды вечером она одевалась, собираясь в оперу, как вдруг появился Вилл. У него был странный, взбудораженный вид, и она отнеслась к нему недоверчиво.
— Еще один вечер с Блэзом Трефаллоном? — Подсев к ее туалетному столику, он смотрел, как она натягивает длинные шелковые перчатки. — Вы, похоже, стали неразлучны.
Лили молча застегнула жемчужные пуговички на запястьях. Она почти неделю не видела Блэза, но она не думала, что Вилл заслуживает объяснений, поэтому хранила молчание.
Вилрован вздохнул.
— Лили, — сказал он жалобно, — неужели я так обидел тебя, что мне уже нельзя надеяться на прощение?
На мгновение ее охватила нерешительность. Утомительно было играть роль оскорбленной жены.
— Я не понимаю, о чем ты. Если хочешь к нам присоединиться, то нас немного, а Блэз, естественно, снял целую ложу.
— Я был бы безумно рад присоединиться к вам, но меня только на один час отпустили из дворца. Дайони сегодня такая нервная и раздражительная. Но мне кажется, она собирается рано лечь спать, так что, может быть, я чуть позже к вам присоединюсь.
Лили ходила по комнате, а Вилл рассеянно разглядывал бутылки и флакончики на ее туалетном столике.
— А это что? — неожиданно спросил он.
Лили как раз нагнулась за своим бархатным плащом. Она обернулась и, рассмотрев, что он имеет в виду, смущенно рассмеялась.
— Это белила, Вилл. Ты не одобряешь?
— Одобряю? Как я могу одобрять, что ты мажешь лицо чистым ядом. Пустое жеманство — это совсем не похоже на тебя, Лили.
Она отложила плащ.
— Да ими почти все сейчас пользуются, — пылко ответила она. — Я знаю, что свинцовые белила делают с кожей, но я подумала, что если я возьму совсем немножко…— Лили замолчала и покачала головой. — Ты прав. Даже не знаю, зачем я это купила, — проговорила она удрученно. — Но, как видишь, сегодня я их не трогала.
— Да, вижу. Поверь мне, тебе без них лучше. Румянься, если тебе так нравится, хотя я не понимаю, зачем тебе это, если у тебя и так «очаровательный цвет лица», как сказал некто, но, пожалуйста, умоляю, оставь белила в покое. Природа так постаралась для тебя, а ты только все испортишь.
Лили почувствовала, что ее сердце забилось чаще. Таким она уже много недель не видела Вилла. Когда она проходила мимо него, он поймал ее руку и стремительно поднес к губам. Даже сквозь перчатку она ощутила жар его поцелуя.
Он встал, усадил ее на свое место и повернул ее за плечи к зеркалу.
— То, как ты теперь укладываешь волосы, тебе очень идет, но не накладывай много пудры, только чуть-чуть, как сейчас. А если ты используешь мушки, помни, что они нужны только для того, чтобы привлекать внимание к твоим самым выигрышным чертам.
— Это к которым? — спросила Лили, едва дыша от волнения.
Вилрован рассмеялся.
— Напрашиваешься на комплименты? — поддразнил он ее, улыбаясь.
— Мне кажется, выигрышные черты может иметь даже дурнушка.
— Очень верно. Но тебе грех жаловаться. — Он притворился, что разглядывает ее отражение в зеркале. — А у тебя самое выразительное — это
Лили улыбнулась, она вся трепетала. Это было очаровательно, и, как бы странно он ни смотрел на нее раньше, ей был хорошо знаком был влюбленный блеск в его глазах. Вилл наклонился поближе, чтобы рассмотреть свою работу, их губы почти соприкоснулись. Лили закрыла глаза в ожидании поцелуя…
В этот момент в дверь постучал слуга. Вилл отпрянул. Сложив руки на груди, он снова загадочно на нее посмотрел.
— Полагаю, господин Трефаллон прибыл за вами.
Лили прикусила губу, думая, что чуть не выставила себя полной дурой только потому, что Виллу вздумалось поиграть в ухаживание. Она взяла веер и встала, шурша юбками.
— С моей стороны было бы невежливо заставлять Блэза ждать.
— Вы правы, мадам, — сказал Вилл, открывая ей дверь, — всегда невежливо заставлять джентльмена ждать.
В великолепном, искрящемся позолотой двенадцатиярусном оперном театре у реки в тот вечер пели особенно прекрасно. Но по ходу пьесы Лили все чаще отвлекалась.
Может быть, всему виной был жестокий, романтический и совершенно неправдоподобный сюжет. Но некоторые его повороты были ей знакомы — их узнал бы любой, кто имел несчастье сделать такую же карьеру, как Вилрован. Надо признать, в его похождениях всегда было что-то театральное, по крайней мере в тех, о которых Лили было известно. «Это все только игра, представление. Мужчины всегда говорят, что мелкие интрижки ничего не значат. Для Вилрована, насколько я понимаю, так и есть».
В антракте Лили впала в задумчивость.
— Вам скучно, — сказал Трефаллон, пододвигаясь поближе и наклоняясь к самому ее уху. — Может быть, вы хотите поехать домой?
— Нет, конечно, нет, — сказала она в надежде, что Вилл к ним скоро присоединится. Она попыталась придумать подходящую тему для разговора, и ее взгляд упал на легкомысленную вещицу, которую Трефаллон держал в руках. — Какой смешной веер! Ничего подобного раньше не видела.
— Это веер-головоломка, — Блэз развернул веер, чтобы она смогла лучше его рассмотреть. — Вы видите, картинки складываются в ребусы и загадки и выражают расположение духа владельца. — Он наклонился к ней еще ближе и проговорил, прикрываясь расписной безделушкой: — Иногда разгадки немного дерзки.
— Что вы! — сказала Лили, притворяясь заинтересованной. — Мне придется самой ломать голову, или вы мне подскажете, что означают эти картинки?
— С превеликим удовольствием, — и Блэз принялся подробно объяснять, но Лили не слушала. Она думала о другом веере, о том, который Вилл прислал ей тогда, после своего внезапного отъезда. А может быть, тот веер — у Лили перехватило дыхание от этого предположения, — может быть, в нем было заключено тайное послание, нечто сентиментальное, а она, по своему невежеству, ничего не поняла?
Но приятный образ, родившийся в ее голове, мгновенно испарился. Напротив, в седьмом ярусе она заметила в позолоченной Королевской ложе Вилрована, а эта штучка, Летиция Стирпайк, просто висела у него на плече. Игра или нет, но у нее от этого кровь вскипела в жилах.
В то же мгновение, когда Лили увидела Вилла, он заметил ее. На мгновение на его лице даже отразилось удовольствие, а потом он застыл и побледнел как смерть, заметив, что его жена и Блэз Трефаллон переговариваются, близко склонившись друг к другу.
Вилрован появился в их ложе несколько минут спустя: напряженный, корректный, по- солдатски суровый в своей зеленой форме. Он поклонился присутствующим, перекинулся несколькими вежливыми словами с друзьями Трефаллона, которые сидели в той же ложе.
Даже не взглянув на Лили, он вперил разъяренный взгляд в ее сопровождающего.
— Если ты не возражаешь, Трефаллон, я освобожу тебя от общества моей жены. Мне нужно обсудить с
