— Я хочу видеть Лили, — потребовал он с порога.
— Ее здесь нет, — сказала Аллора, неприязненно глядя на него поверх расписного фарфорового чайника. — И вам незачем продлевать ваш визит, который, я надеюсь, будет очень коротким. Она может вернуться очень нескоро.
Вилл отчетливо заскрипел зубами.
— Из чего я заключаю, — сказал он угрожающе, — что вы знаете, где она, но не намерены мне сказать.
— Вы совершенно правы, у меня нет такого намерения, — чопорно ответила Аллора. — Пусть Лили сама извещает вас о своем местонахождении, если действительно хочет, чтобы вы знали, где она. — Аллора взяла салфетку и расстелила на коленях. — Вы можете закрыть дверь с той стороны, когда будете уходить.
У Вилла руки зачесались, когда он на мгновение представил, с каким удовольствием он вытряс бы из нее все, что она знает, — если бы она была мужчиной и лет на тридцать моложе.
Но думать об этом было бесполезно, ее возраст и пол служили ей надежными защитниками. У него не было возможности силой заставить ее что-нибудь ему рассказать. А что, если…
При этой мысли его глаза опасно блеснули.
— Госпожа Брейкберн. Ни разу, за все годы, что я вас знаю, вы не упустили ни единого случая сделать мне какую-нибудь гадость. И должен вам сообщить, что мое терпение лопнуло, я больше не потерплю, чтобы вы вмешивались в мою семейную жизнь.
Аллору это не тронуло.
— И что, — ядовито отозвалась она, — что вы собираетесь делать? Вызовете меня на дуэль, храбрый капитан Блэкхарт? Вы обидите старую и слабую женщину?
— Ни в коем случае, — сказал Вилл, направляясь к выходу. — Клин клином вышибают.
Из столовой он немедленно направился в кабинет своего тестя; увидев, что комната пуста, он сел за стол, очинил себе перо и написал короткое, но подробное письмо на одной стороне бумажного листа. Расписавшись, поставив кляксу и сложив лист, он запечатал письмо воском лорда Брейкберна и прижал к нему свое резное кольцо, затем крупно написал адрес.
На мгновение он задумался, не отдать ли письмо одному из лакеев в Брейкберне, чтобы они отправили, но почти сразу же отказался от этой идеи. Он все равно собирался остановиться в Фернбрейке, чтобы сменить лошадь и наскоро поесть. Будет несложно за соответствующее вознаграждение найти кого-то, кто согласится отвезти письмо в Одэмантэ.
34
Снова наступила зима, как всегда, быстрее, чем хотелось бы, и улицы Тарнбурга занесло снегом, острые крыши обледенели. В Линденхоффе королевское бракосочетание отметили с должной сдержанностью. Смерть лорда Хьюго Саквиля всего четырьмя месяцами ранее — у него хватило дурного вкуса умереть прямо на обеде в честь помолвки короля — бросила тень на все торжества. Все визиты, балы и другие предсвадебные мероприятия были короткими и скучными.
Сам день свадьбы выдался ясным, но холодным, и свадебная процессия ехала в церковь в соболях и горностаях. Во время тихой службы, на которой присутствовали не более двух сотен гостей, невеста в сером платье и жених в черном костюме приглушенными голосами произнесли клятвы, и дело было сделано.
Потом последовал официальный ужин, на котором присутствовали пять сотен гостей. Вино и еда были превосходны, да и музыка тоже — цитра, скрипки и спинет, — но гости сидели скованно, и неловкость витала в воздухе.
Возможно, всему виной было то, что им пришлось пробираться сквозь недовольную толпу, собравшуюся у дворца. Народ заполнил все улицы вокруг Линденхоффа: плотники, каменщики, чугунолитейщики, бондари, ткачи, оружейники, стекольщики, рабочие всех возможных профессий толкались, стараясь пробиться поближе к дворцовым воротам. Они воспользовались объявленным выходным днем, чтобы выразить свое презрение иностранной невесте короля. Это было новое и неприятное ощущение для Джарреда, ведь раньше народ всегда его любил, но он все-таки верил, что со временем они смирятся с его браком.
Если бы он прислушался к тому, что говорят на улицах, если бы кто-нибудь дал ему почитать свежеотпечатанные листовки, которые ходили по рукам, очень может быть, что он изменил бы свое мнение. В народе шептали, что Ис тесно связана с каким-то зарубежным королевским домом, отчего ее брак с Джарредом становился незаконным. С другой стороны, в этих листовках худосочную королевскую невесту и ее подозрительных предков объявляли выскочками: она, мол, дочь пирата, потаскуха, покинувшая бордель только с помощью анонимного богатого покровителя, горничная, убившая хозяйку и выдающая себя за нее. И все-таки никому и в голову не приходило подозревать правду, ее сочли бы диким бредом даже самые завзятые сплетники.
А между тем на свадебном ужине высокие гости ели, пили, танцевали и без особого энтузиазма пытались флиртовать под заунывный аккомпанемент скрипок. Провозглашались тосты, объявлялись назначения на новые посты при королеве; затем Джарред и Ис сели в позолоченные сани, запряженные шестеркой белых лошадей, и уехали в загородный дом на короткий медовый месяц. Большая группа слуг последовала за ними в карете.
Когда молодожены вернулись в Тарнбург две недели спустя, мадам Соланж одна из первых появилась в Линденхоффе, чтобы засвидетельствовать свое почтение королевской супруге. Ис приняла свою бывшую воспитательницу в роскошно отделанных комнатах, которые оштукатурили, покрасили и позолотили за время медового месяца.
— Ты выглядишь очень довольной собой, — сказала мадам, оглядывая Ис с ног до головы и совершенно не выказывая интереса к этим новым ослепительным декорациям.
Ис покраснела и забеспокоилась, она наслаждалась переполохом и всеобщим вниманием в этот первый день после их возвращения во дворец. И хотя свадебное путешествие было для нее одним долгим кошмаром, она уже спрятала все неприятные воспоминания подальше, старясь о них забыть. И, как истинная чародейка, она была слишком поглощена настоящим, чтобы серьезно задумываться о будущем.
— Конечно, я довольна. А почему нет — ты только посмотри вокруг, — Ис поигрывала изящными золотыми браслетами, которые Джарред только утром ей подарил.
— Все это очень хорошо, — отпарировала мадам, — только не забывай, как ты сюда попала. Помни, насколько тебе необходимы моя помощь и советы, чтобы удержаться здесь. — И хотя мадам выглядела вполне царственно в рысьих мехах и черном бархате, в голосе ее сквозила горечь, а лицо выражало недовольство. — Должна сказать, когда ты попыталась взять дела в свои руки, ты сильно напортачила. Смерть лорда Хьюго в такой неудачный момент…
— Но это ты хотела, чтобы он умер, — ответила Ис визгливым голосом. — Это ты сказала, что от них от всех надо избавиться, что все родственники Джарреда, его друзья и доверенные слуги должны исчезнуть один за другим. Подумай, как бы это выглядело, если бы они стали умирать только после свадьбы. И по- моему, я замечательно все устроила, — самодовольно добавила она, — только потому, что это случилось в очень невыгодный, как они думают, для меня момент, никто не заподозрит, что я приложила руку к смерти лорда Хьюго.
— Никто не заподозрил — пока, но, может быть, ты и не так хорошо замела следы, как тебе кажется.
Но Ис думала иначе. На самом деле она очень тщательно выбрала момент смерти сэра Хьюго. Во- первых, конечно, она хотела произвести впечатление на мадам, которая отравила Айзека, намекая, что, если Ис не перестанет колебаться по поводу короля, Змадж будет следующим. И поэтому Ис хотела довести до ее сведения: «Я тоже могу быть жестокой». А во-вторых, эта заминка позволила ей еще несколько недель избегать общества мужа, от общения с которым ей становилось физически плохо.
Когда она об этом подумала, ее настроение померкло. Ей так и не удалось до сих пор по-настоящему забеременеть — а может быть, она и совсем ошиблась, и далее первичного зачатия еще не произошло. В любом случае, она оказалась не более плодовита, чем все ее сородичи.
Мадам вторила ее мыслям:
