искали гвозди. Починить лестницу вызвались три милиционера. Через минуту майор услышал стук молотков. Работали с таким азартом, что израсходовали, наверное, пол-ящика гвоздей. Скорее всего, операцией руководил капитан, так как именно его голос чаще всего доносился в кабинет коменданта. Смеху при этом было без меры.
Тем временем сидящей в секретариате Шливиньской по очереди представились все сотрудники комендатуры. Маленькая приемная превратилась в салон приемов.
«Вот сейчас выйду и разгоню всю эту компанию, чтоб не собирались!» – грозил майор мысленно, но не сделал и шагу из-за стола.
Разгорелся небольшой спор из-за того, кому нести наверх чемодан пани поручника, а потом все быстро затихло. Люди вернулись к своим обычным занятиям. Только о кофе для коменданта никто не подумал. Даже пани Зося забыла о нем.
Клубок убийств
Когда на следующий день майор вошел в здание комендатуры, обе девушки – пани Зося и поручник Шливиньска – были заняты разговором. Комендант не подслушивал, но, поднимаясь по лестнице, услышал, что девушки называют друг друга по имени и болтают о каких-то тряпках.
При виде начальника Шливиньска снова встала по стойке «смирно» и представилась по уставу. Это немного смягчило Зайончковского.
– На будущее не нужно, – махнул он рукой, – тут у нас не так строго придерживаются устава, как в Ченстохове.
– Не передумал ли гражданин майор, – спросила девушка с беспокойством в голосе, – по этому делу?
– Не бойтесь.
– Я полночи не спала от волнения.
– Вы еще проклянете ту минуту, когда впервые взяли в руки это дело.
– Такого не будет.
– Ну-ну. Сейчас дам вам дело. Можете работать здесь, рядом, в кабинете моего заместителя, который болен. Начните с очень тщательного изучения всей документации. Не спешите. Когда ознакомитесь с деталями, поговорим, что делать дальше.
– Слушаюсь.
Это было четыре толстых тома. Каждый завязан тесемками. Барбара Шливиньска, сидя в выделенной для нее комнате, осмотрела содержимое каждого тома. Они не имели единого шифра. На каждом была надпись, сделанная крупным, несколько наклонным почерком: «Дело об убийстве…» (имя и фамилия), а под ней дата. Самый старый том информировал, что содержит материалы, касающиеся Винцента Адамяка, и был датирован 25 июня 1975 г.
Шливиньска развязала тесемки и принялась изучать дело. В самом начале, как обычно, было краткое «Сообщение о преступлении», сделанное дежурным Яном Лисовским. Оно гласило, что во время дежурства старшего сержанта, в 12 часов 35 минут, в комендатуру обратились два молодых человека – Януш Маляга и Ян Гавиньский. Они ловили рыбу в реке и заметили неподвижно лежащего в кустах человека. Подойдя ближе, они увидели вокруг него лужу крови. Перепуганные, парни побежали в милицию. Высланный на место происшествия патруль установил, что в кустах лежит труп молодого мужчины, убитого каким-то острым предметом. Милиционеры из патрульной машины без труда опознали личность убитого. Им был известный на забеговских улицах хулиган Винцент Адамяк, частый «гость» милицейской КПЗ. Личность убитого подтвердила и его мать, привезенная на место происшествия.
В деле имелись протокол следственной группы и фотографии, сделанные милицейским фотографом. Несколько снимков запечатлели заросли, из которых виднелись ноги человека, лежащего на животе. Другие снимки, сделанные с близкого расстояния, позволяли рассмотреть, что рубашка на мужчине окровавлена и разорвана с левой стороны примерно на высоте сердца. Заметна была также не очень большая рана. На следующих фотографиях – лицо убитого. В деле находились также отпечатки его пальцев.
Протокол следственной группы был кратким. В нем говорилось, что тело убитого в кусты затаскивали. На это с достаточной очевидностью указывали следы крови на траве. Место убийства, вероятнее всего, находилось над рекой на высоком берегу, в десяти метрах от того места, где лежал труп. На берегу нашли бумагу с остатками колбасы и кусками хлеба, а также две пустые бутылки – одна из-под популярного фруктового вина, известного в Забегово под названием «Очарование похорон», вторая из-под «пожарного ликера». Интересно, что ни на одной бутылке не обнаружили никаких отпечатков пальцев, даже пальцев Адамяка. Может, убийца тщательно вытер бутылки? Но почему в таком случае он просто не бросил их в воду?
Вскрытие и осмотр трупа подтвердили, что смерть наступила приблизительно между 19 и 21 часом 25 июня в результате прокола левого желудочка сердца. Рана в спину под левую лопатку была нанесена каким-то узким острым предметом длиной не менее 12 сантиметров, вероятнее всего стилетом. Кухонный нож или нож мясника нанес бы более широкую рану. Жертва погибла на месте в момент, когда острие достигло сердца.
Вскрытие установило, что молодой человек в момент убийства был сильно пьян.
Расследование по месту проживания убитого ничего не дало. Винцент Адамяк нигде не работал. Иногда помогал матери, торговавшей с лотка на городском рынке. Окончил семь классов основной школы, затем учился в профессиональном училище, но оттуда его выгнали за злостное непосещение занятий и хулиганство.
Убитому было 23 года. В армии не служил.
Установили, что последний раз Адамяка видели около четырех часов дня у пивного ларька вблизи железнодорожного вокзала. Как показали выпивавшие с ним приятели, уже тогда Вицек был «здорово подвыпивши». По показаниям этих дружков, после двух-трех кружек пива денег у Адамяка больше не осталось. Он пытался одолжить у приятелей, чтобы продолжить выпивку. Не вышло. Уже назревал скандал, но вовремя вмешался хозяин ларька Бернард Формаковский, известный среди выпивох своей тяжелой рукой. Это несколько успокоило молодого хулигана, который, уходя, сказал, что идет к матери за деньгами. К сожалению, не удалось установить, в какое время он ушел. Счастливцы с кружкой в руке часов не наблюдают, время у них летит быстро. Формаковский, следивший за тем, чтобы у ларька не было слишком шумно, поскольку это грозило ему отобранием разрешения на торговлю, тоже не помнит, когда это
