К слову сказать, в 1915 году, когда шла война и в Москве на каждом шагу отец (был он тогда уже мастером-скорняком) встречал несчастных калек, вернувшихся с фронта, он отверг предложение дяди устроить ему отсрочку от призыва по болезни или вообще освободить от воинской службы «по чистой». Хотя и не испытывал он особого энтузиазма пойти на войну, как честно признался в своих воспоминаниях. Может быть, потому что его двоюродный брат Александр Пилихин, бежавший тайно от родителей на фронт и приславший позже письмо со словами: «Я, сын своей Родины, не мог оставаться без участия», был через пару месяцев тяжело ранен. Может быть, потому что старшие, авторитетные для него люди, всячески отговаривали его (родной дядя увещевал: «Ты что, хочешь быть таким же дураком, как Саша?»). Может быть, потому что полюбил девушку, Марию Малышеву, и собирался на ней жениться… Но все же юноша ответил дяде, что по своему долгу обязан защищать Родину. Попрощался с родными, со своей малой родиной — ведь на войне все может случиться — и стал солдатом.
Удивительно глубоко было в нем сознание долга. Это сознание отец пронес через всю жизнь. На склоне лет он писал: «Для меня главным всегда было служение Родине, своему народу. С чистой совестью могу сказать: я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг. Дни моих самых больших радостей совпали с радостями Отечества. Тревоги Родины, ее потери и огорчения всегда волновали меня больше, чем личные. Я прожил жизнь с сознанием, что приношу пользу народу, а это главное для любой жизни».
У о. Иоанна Восторгова есть слова, сказанные им о Суворове, которые в полной мере можно отнести и к моему отцу: «Долг и повиновение перестают быть неразрешенною загадкою и вырастают в огромную нравственную силу, когда они проникнуты любовью и осмыслены религией».
Вице-унтер-офицер Г. Жуков. 1916 г.
Жизнь отца могла пойти по другому руслу, как он признавался сам, он мог стать и прапорщиком[12], окончив школу прапорщиков (диплом четырехклассного городского училища давал ему право поступить туда), но посчитал это неудобным: «Было даже неловко подумать, что вот я, девятнадцатилетний мальчишка, кончу школу прапорщиков и пойду командовать взводом и начальствовать над бывалыми солдатами, над бородачами». Он скрыл свое образование, пошел на фронт рядовым и познал все тяготы солдатской службы.
Окончив учебную команду, вице-унтер-офицер Жуков в составе 10-го драгунского Новгородского полка был направлен на Юго-Западный фронт. Там произошло его первое «знакомство» с немцами. Скоро он стал героем, получил два Георгиевских креста. Солдатский «Георгий» давался нижним чинам «в награду за выдающиеся подвиги храбрости и самоотвержения, против неприятеля в бою оказанные». Одним, 4-й степени, он был награжден за захват в плен немецкого офицера и другим, 3-й степени, — за храбрость в разведке и тяжелую контузию. Были у него и две Георгиевские медали.
Невольно приходят на ум слова Александра Васильевича Суворова: «Будь добрым солдатом, если хочешь быть хорошим фельдмаршалом», а также: «Истинной славы не стоит домогаться: она — следствие той жертвы, которую приносишь ради общественного блага». Вся дальнейшая жизнь отца подтверждает правильность этих изречений.
Архимандрит Кирилл (Павлов), духовник Троице-Сергиевой лавры, прошел всю Великую Отечественную войну, воевал в Сталинграде. Во время работы над воспоминаниями об отце я обратилась к отцу Кириллу с вопросом, не может ли он подтвердить рассказ одного человека о том, что Жуков в начале 1960-х годов приезжал в Троице-Сергиеву лавру, и по его просьбе служились панихиды по погибшим воинам. И получила вот такой ответ:
«Глубокоуважаемая, досточтимая и дорогая Мария Георгиевна!
Спешу сообщить Вам, что Ваше письмо я получил в свое время, за что сердечно благодарю… В отношении волнующего Вас вопроса, приезжал ли Георгий Константинович в начале 60-х годов в лавру и служили ли панихиду. Я не могу ничего об этом сказать определенно, не слышал, потому что о таких вещах тогда не разглашали, могли знать только начальствующие — наместники, а они, к сожалению, уже отошли ко Господу…
А о Георгии Константиновиче я слышал от настоятеля храма Новодевичьего монастыря, что на Большой Пироговке, протоиерея отца Николая Никольского. Маршал Жуков приходил в их храм (рядом похоронена умершая 9 апреля 1944 года его мать Устинья Артемьевна, возможно, отец заходил в храм помянуть ее. — М. Ж.), и однажды он дал отцу Николаю деньги на поминовение, а отец Николай спросил его: „А кого поминать?“ Георгий Константинович сказал: „Всех усопших воинов“. Это достоверно, потому что рассказывал маститый, пожилой протоиерей, отец Николай, которого сейчас в живых тоже нет.
А вот и другое свидетельство о верующей душе Жукова Георгия Константиновича протоиерея отца Анатолия, фамилию его сейчас не помню. Он служил в соборе г. Ижевска. Этот отец Анатолий, тоже уже пожилой протоиерей, ему уже тогда было около 80 лет. Он к нам приезжал в лавру, обедал вместе с братиею, и однажды при разговоре он поведал нам, что во время войны был в звании генерал-майора, а когда война кончилась, он ушел в отставку, а затем принял сан и служил клириком Ижевского собора.
Во время войны, говорил отец Анатолий, я как генерал встречался с маршалом Жуковым, беседовал с ним, и однажды во время беседы я его спросил, верует ли он в Бога. Жуков мне ответил, говорит отец Анатолий, я верю в Силу Всемогущественную, в Разум Премудрейший, сотворивший такую красоту и гармонию природы, и преклоняюсь перед этим. А отец Анатолий, а тогда генерал-майор, и говорит Жукову Г. К.: а вот то, что Вы признаете, и есть Бог.
То, что в душе своей Георгий Константинович чувствовал Бога, это бесспорно. Другое дело, что он, может быть, не мог это свое чувство выразить словами, потому что вера в Бога в то время была в поношении, в загоне, и ему как высокопоставленному начальнику надо было соблюдать осторожность, так как тогда кругом торжествовали атеизм и безбожие. Читая его мемуары и статьи, чувствуется, что душа его христианская, во-первых, читается легко и с большим нравственным назиданием для своей души все это воспринимается. Печать избранничества Божия на нем чувствуется во всей его жизни.
Прежде всего он был крещен, учился в приходской школе, где Закон Божий преподавался, посещал службы храма Христа Спасителя и услаждался великолепным пением церковного хора, получил воспитание в детстве в верующей семье — все это не могло не напечатлеть в душе его христианских истин. И это видно по плодам его жизни и поведения. Его порядочность, человечность, общительность, трезвость, чистота жизни возвысили его, и Промысл Божий избрал его быть спасителем России в тяжелую годину испытаний. Недаром Георгия Константиновича все русские люди любят как своего национального героя и ставят его в один ряд с такими прославленными полководцами, как Суворов и Кутузов.
Поэтому благодарите Бога, что имеете такого прославленного и любимого народом отца своего, маршала Георгия Константиновича. Вот что я могу написать Вам на Ваше письмо, глубокочтимая Мария Георгиевна. Извините за неразборчивый почерк и за корявый язык моего ответа. Да хранит Вас Господь во все дни жизни Вашей и да поможет Вам Он и в окончании труда Вашего для назидания ближних.
С глубоким уважением и любовью к Вам.
В 1993 году было опубликовано мое «Письмо отцу», в котором были такие строки:
«Семилетней девочкой повез ты меня в Троице-Сергиеву лавру. Из памяти стерлись подробности той поездки, но помню, что был большой церковный праздник. Так впервые я побывала у преподобного Сергия, узнала я и о том, как Димитрий Донской сражался на Куликовом поле, а преподобный Сергий благословил его, сказав: „Ты победишь“. Я иногда задумываюсь, кто же был тем Сергием, шепнувшим отцу в страшные дни 1941-го: „Ты победишь“. Откуда ты черпал уверенность в победе? Когда многие пали духом, ты, не колеблясь, сказал: „Москву мы не сдадим. Костьми ляжем, но не сдадим“».
