Они сошлись во всем, кроме отношения к змеям. Ольга Петровна так и не смогла их полюбить, как любит Татьяна. Но подруга моей тетки вскоре перебралась жить к моей соседке, так как это было удобнее, и теперь они вместе ухаживают за своими пресмыкающимися, а на заработанные деньги по очереди колесят по миру. В мое отсутствие они кормят моего кота.
Все довольны.
Но кот все равно обижается, когда меня долго нет, и мне приходится его ублажать сырым мясом, чтобы простил загулявшую хозяйку.
— Эх, Василий, если бы ты знал, что тут со мной приключилось, сказала я, почесывая четвероногого друга за ухом, после чего направилась к компьютеру. Мне требовалось к завтрашнему утру подготовить статью — о вывозе отечественных презервативов за рубеж.
На следующий день с утра поехала в редакцию, сдала статью нашей главной — Виктории Семеновне, потом поведала ей более подробно, чем было изложено на бумаге, о том, как наши люди (и бывшие наши) промышляют в Финляндии. В статье можно рассказать далеко не все, что удается выяснить во время интервью, о чем Виктория Семеновна прекрасно знает. Она сама иногда советует мне убрать тот или иной абзац — если я уж слишком разошлась, в особенности в отношении властей.
Но Виктории Семеновне всегда хотелось услышать все детали, даже самые кровавые, которые я, чтобы особо не пугать читателей, в статьи не вставляю. Иногда информацию нельзя включить, чтобы потом официальные и неофициальные органы (вернее, их представители), узнавшие себя, не беспокоили.
Однако в последнее время у нашей главной появился бзик — подавай ей в каждой статье «изюминку». Хотя, наверное, она права: надоели читателям и сенсационные, и просто жуткие преступления. Приелись, потеряли актуальность, люди сыты по горло расчлененкой, так что приходится все время выискивать что- нибудь «этакое», но практически каждый раз я все равно слышу: «Юля, я же просила побольше кровушки!
Чтоб читателя до печенок пробрало, нервишки пощекотало! И где секс? Где секс, спрашиваю?
Ну и что, что ты криминальный обозреватель?
Хочет народ секса — давай его в репортаж. Ты послушай, что Новиков говорит». У нашего медиамагната по этому делу вообще пунктик, и он почему-то считает, что уж если он такой озабоченный, то и «народ» тоже. Хотя «народ» выпускаемую холдингом эротику берет на «ура», и передачи этой направленности имеют самый высокий рейтинг. Может, я чего-то не понимаю? Но мне все-таки кажется, что от кровавых криминальных новостей с эротическим уклоном нормального читателя должно просто тошнить.
Я поведала старой лесбиянке про Финляндию, про встречу с Серегой, про роман с которым она знала и не одобряла (скажу сразу, что на меня она сама никогда не претендовала), про наше посещение гостиницы и убедительную просьбу ко мне про нее не писать.
— Если тебе дадут фактуру по металлу и оружию — это здорово. В особенности из первых рук, — Виктория Семеновна рассмеялась своим хриплым от постоянного курения «беломора» смехом.
Вообще наша главная здорово напоминает мужика — во всем. Рост у нее метр восемьдесят, плечи широченные, ноги здоровенные — такими хребет слону переломить можно, размер она, наверное, носит шестидесятый, причем не имеет никаких комплексов. В юбку облачается лишь иногда, предпочитая брюки со свитерами навыпуск. Волосы не красит, седины не стесняется, морщины никакими «нивеями-визаж» не выводит, маникюр не делает, глаза не подводит, только слегка подкрашивает губы. И от нее всегда разит табачищем. «Беломор» у Виктории Семеновны заменяет духи. Но ведь у каждой женщины должен быть свой запах, не правда ли?
А Виктория Семеновна от рождения — женщина. У нее даже сын есть, с которым она, правда, не поддерживает отношений.
Медиамагнат же — холеный мужик в костюмчиках от «Хуго Босс», благоухающий то одним, то другим одеколоном. Почему так получается — не знаю. Возможно, подстраивается под вкусы очередной блондинки. Или таким образом меняет имидж. А вообще роста он среднего, внешность изначально (до знакомства с профессиональными стилистами) была самой заурядной, начал лысеть, что тщательно скрывает. Не было бы бабок, пил бы пиво на каком-нибудь районном «пьяном» углу и ничем не выделялся среди тамошних аборигенов, звался Кирюхой и стрелял бы десятки на опохмелку. Но бабки есть — и есть их высочество Кирилл Александрович, медиамагнат. Так и хочется сказать нехорошее слово. Или даже выражение.
Пока мы с главной сидели у нее в кабинете и она смолила очередную «беломорину», а я пила кофе, у меня зазвонила трубка. Я извлекла ее из сумки и ответила.
— Юля, это Андрей, — представился давний знакомый из органов, время от времени подкидывающий мне информацию для статеек. — У нас тут трупешник интересный нарисовался. Не желаешь взглянуть?
— У тебя в кабинете, что ли, лежит? — засмеялась я.
— Не угадала, — сказал Андрей.
— Вы наконец переехали в новое здание, и там есть свой морг. И я теперь при желании смогу приезжать прямо к вам, а не глазеть на них в ресторанах, барах и прочих злачных местах, куда ты меня обычно приглашаешь не поужинать, а насладиться кровавым зрелищем?
— Опять не угадала. Труп на выезде из города.
В первое мгновение я застыла на месте, не зная, что сказать. Почему-то вспомнилась девушка из Серегиного багажника. Хотя она ведь не на выезде должна быть… И почему это она мне вспомнилась?
— Юлька, ты на машине? — тем временем жалобно-просяще спросил Андрей, и я поняла: звонит он из корыстных интересов. Я сотрудникам органов средство доставки к месту происшествия, они мне — фактуру для статьи или телерепортажа.
— Опять бензина нет?
— Нет. И машина сломалась, — вздохнул Андрюха.
— Ладно, сейчас заеду. Я в редакции, так что тут недалеко.
— Да я знаю: уже звонил тебе домой, а потом твоим соседкам.
«Ишь как приперло», — подумала я, но в самом деле тут же собралась ехать и оказывать посильную помощь сотрудникам органов. Не исключала, что их помощь в скором времени понадобится и мне. Виктория Семеновна напутственно сказала, чтобы я «снимала и фотографировала побольше и посмачнее, а то народ кровушку любит», активно суетящихся ментов не надо, их народу хватает, но парочку слов лично об Андрее обязательно надо будет тиснуть и молвить в эфире, чтобы не забывал подкидывать информацию.
— Он и так не забудет. Какая еще идиотка станет для него работать бесплатным такси? Меня уже все его коллеги знают.
— Вот и прекрасно. Личный контакт — прежде всего, — заявила Виктория Семеновна и меня перекрестила.
Знала бы она, как мне будет нужно любое благословение…
Вместе с Андреем ко мне в машину забралось еще двое молодых мужиков (подвинув Пашку с видеокамерой), выразивших искреннюю благодарность журналистской братии, в особенности ее отдельным представительницам. Меня любовно назвали певицей расчлененки, барракудой диктофона, рекламным агентом трупного запаха и серной кислоты, ну и, конечно, акулой пера.
Перед серым зданием, из которого Андрея с коллегами переселяют уже года три, на приколе стоял служебный «уазик». Эту картину мне доводилось видеть практически каждый раз, когда я забирала, привозила или просто навещала Андрея.
Из-под капота, как и обычно, торчал тощий зад сержанта-водителя неотъемлемая часть местного пейзажа. Мне давно хотелось его заснять для телепрограммы или, по крайней мере, сфотографировать и дать с очерком о буднях служивых людей, правда, еще больше хотелось поддать под этот зад коленом. Как выяснилось, не только мне, а всем коллегам Андрея, и они уже не представляют родное здание без тощего сержантского зада под капотом. Не торчит зад — сразу кажется, что чего-то не хватает в пейзаже, как однажды признался мне приятель, только просил не цитировать.
Внутрь на этот раз я не заходила, но не могу не отметить: управление, где прилагает свои таланты Андрей, выглядит очень своеобразно.
Хотя в Питере землетрясений отродясь не бывало, создается такое впечатление, что одно
