Женщины Кейра возликовали, узнав, что Лорен снова занялась предстоящей свадьбой. Одобрительными кивками и улыбками приветствовали они ее возвращение и тотчас вовлекли девушку в водоворот грандиозных приготовлений. Лорен не сопротивлялась.
Она ожидала, что всеобщее воодушевление захлестнет и ее — пыталась не замечать, что этого так и не случилось.
— Повернись-ка, — велела швея, и Лорен покорно подчинилась, подняв руки и бездумно уставясь в стену.
— Превосходно сидит! — воскликнул кто-то из женщин, и прочие хором выразили свое согласие.
Солнечный свет струился в окно, заливая комнату Лорен золотистым сиянием. С поднятыми руками девушка стояла посреди комнаты, а швея, бормоча что-то и цокая языком, суетилась вокруг нее.
— Чудесно! — заявила Венора, переглядываясь с остальными.
— Что верно, то верно, — согласилась швея. — Повезло тебе, красавица, что мать Мердока была с тобой почти одного роста. Окажись она пониже, уж и не знаю, как бы ты выглядела в этом платье.
— Но сейчас оно тебе впору, — заметила Ханна, обходя Лорен кругом, и девушка, отведя взгляд от надоевшей стены, встретилась глазами с подругой. Ханна улыбнулась ей, затем отошла на шаг и пощупала ткань рукава — мягкую шерсть песочного цвета.
— Ты будешь самой нарядной невестой в мире, — сказала она.
— А уж с теми драгоценностями, что прислал Мер-док, от тебя и вовсе будет глаз не оторвать, — завистливо вздохнула Клара.
У Лорен вырвался тихий, сдавленный смешок, но она тут же смолкла. Одна лишь Ханна заметила это, и взгляд ее ясно говорил, что ей хорошо понятны чувства подруги.
Два месяца назад Пэйтон Мердок прислал Лорен сундук. Доставили его как раз перед первым набегом викингов. Вручил ей подарок с превеликой пышностью капитан личной гвардии Мердока. От сознания собственной важности посланец пыжился и раздувался, точно жаба, и свысока взирал на стоявшую перед ним Лорен. Сцена эта происходила прилюдно, на глазах у всего клана. Капитан возгласил, что лэрд Мердок шлет привет и наилучшие пожелания своей будущей супруге, а также оказывает ей честь, посылая сей бесценный сундук, дабы могла она получше приготовиться к свадьбе.
В сундуке оказались четыре предмета.
Бережно сложенное подвенечное платье, которое принадлежало матери Мердока.
Тартан клана Мердоков, который Лорен надлежало надеть поверх этого платья после венчания — взамен тартана клана Макрай.
Фибула из чистого серебра в виде рябиновой ветви — знак клана Мердоков.
Массивное кольцо, тоже из серебра, усаженное крупными рубинами, которые на свету горели, точно свежепролитая кровь.
Лорен надевала кольцо, лишь когда это было необходимо, и в конце концов объявила, что не может заниматься повседневными делами, когда на пальце у нее такая бесценная вещь. Никто против этого не возразил, и она со вздохом облегчения убрала кольцо подальше.
Против ношения фибулы доводов у нее не нашлось, поэтому после обеда с капитаном отец торжественно снял с ее тартана изящную золотую фибулу со знаком клана Макрай и прикрепил новый знак. Долго еще Лорен не могла привыкнуть к фибуле Мердоков, и до сих пор иногда ее заставал врасплох непривычный серебряный блеск чужого знака.
Подвенечное платье и тартан, само собой, остались в сундуке — до поры до времени.
День свадьбы неумолимо приближался, если, конечно, Мердок по-прежнему был намерен предъявить свои права на руку Лорен. Кто знает! Этот человек отправил чуть ли не целую армию сопровождать сундук со старым платьем и парой побрякушек, но на отчаянный призыв клана Макрай о помощи не откликнулся и через полтора месяца.
Впрочем, в замке Кейр все были твердо уверены, что Мердок рано или поздно сюда явится. Лорен втайне разделяла эту уверенность — правда, по совсем другой причине. Она полагала, что Пэйтон Мердок непременно захочет вернуть себе фибулу и кольцо.
От этих мыслей хотелось и смеяться, и плакать. И сейчас она стояла посреди своей комнаты, делано улыбаясь женщинам, которые восхищенно судачили о красоте подвенечного платья и будущей невесты, о пышности предстоящего торжества.
Лорен старалась не думать о свадьбе. Как бы пышно ни прошла церемония, отца там не будет, и одна эта мысль способна омрачить самый развеселый праздник.
Она попробовала представить, что сказал бы отец, если б сейчас был здесь, если б увидел ее в подвенечном платье. Улыбнулся бы, крепко обнял ее, сказал бы, как он гордится своей дочерью?
Лорен от души надеялась, что это так. Ничего другого ей не оставалось. О, если б только отец был здесь!
— Ты все-таки немного выше и стройнее матери Мердока, — заметила швея, отступив на шаг, чтобы полюбоваться плодами своего труда. — А впрочем, получилось совсем недурно.
— Твой отец, Лорен, был бы так рад, — негромко проговорила Венора.
Лорен опустила глаза, усердно сохраняя на губах улыбку. Она цеплялась за эту улыбку так же отчаянно, как тонущий цепляется за соломинку.
Наконец женщины ушли, оставив Лорен одну. Подвенечное платье они унесли с собой, дабы довести его до совершенства.
Массивное кольцо Мердока сжимало палец Лорен, словно тиски, и, едва все ушли, девушка торопливо сдернула его и положила в шкатулку, обитую изнутри бархатом, — там хранились ее немногие украшения. Она бережно положила кольцо рядом с прежней своей фибулой, золотым знаком клана Макрай. Серебряная фибула Мердоков лежала на кровати, и Лорен, надев свою повседневную одежду, в который раз попыталась приколоть рябиновую ветвь так, чтобы та не резала глаза. И в который раз у нее ничего не вышло. Фибула Мердоков выглядела на груди Лорен нелепо и неуместно, и этого, как видно, никогда не исправить.
До ужина было еще далеко, но Лорен не сиделось на месте. Охваченная беспокойством, она вышла из комнаты и отправилась бродить по коридорам Кейра, подумывая, не заглянуть ли в буфетную, где всегда найдется что перекусить.
Она проходила мимо неплотно прикрытой двери, когда вдруг услышала такое, от чего у нее перехватило дыхание.
— …Господом клянусь, я не стану больше терпеть этих Морганов! Скорей бы уж все закончилось, а там — слово даю! — пусть только сунут нос на нашу половину острова, уж мы им покажем, как мы умеем расправляться с врагами!
Лорен бесшумно приоткрыла дверь и увидела Родрика, стоявшего к ней спиной. Перед ним стояли Джеймс и Ранульф. Скрестив руки на груди, старейшины слушали жаркую речь Родрика.
— Осталось всего три дня этого союза, — последнее слово Родрик выговорил с нескрываемым презрением, — но и три дня — это слишком много. Я не единственный, кому до смерти обрыдли эти англичане!
— Не сомневаюсь, — медленно и мрачно промолвил Джеймс. — И все же, сынок, союз есть союз. И ты будешь блюсти его, пока не закончатся две недели.
— Да говорю же я вам — мы и без них обойдемся! — Родрик с силой ударил кулаком по ладони. — Этот союз вообще было незачем заключать!
— Да неужели? — стоя на пороге, вкрадчиво осведомилась Лорен.
Все трое разом обернулись, только сейчас увидев ее. Старейшины заметно смутились, а Родрик покраснел от злости.
— Не лезь не в свое дело, женщина! — с явным пренебрежением бросил он.
Джеймс тотчас шагнул к сыну, сгреб его за ворот туники и притянул вплотную к себе.
— Никогда больше не смей с ней так разговаривать! Ты меня понял? Никогда!
Родрик засопел, гневно сверкая глазами, но потом все же нехотя кивнул.
— Ладно, — неохотно пробормотал он. Джеймс разжал пальцы и легонько оттолкнул его.
— Лорен, да ведь это всего лишь досужая болтовня, — в наступившей тишине сказал Ранульф. — Не обращай внимания.
Лорен шагнула в комнату.
