Я скинула шубу, Николай тут же извлек из шкафа вешалку и повесил на нее мою «норку», которая смотрелась несколько странно в этом помещении, стремящемся к званию притона, но пока его еще не достигнувшему.
В общем, мы расселись: дядя Леня – на диван, Коля – на раскладушку, а я – на стул.
– Что случилось? – взял быка за рога дядя Леня, уже полностью проснувшийся.
Я рассказала про Ису, опустив свой визит к Багаеву. Леонид Тарасович слушал очень внимательно, периодически задавая наводящие вопросы.
После завершения моего повествования художник встал с раскладушки, прошел к окну, к какой-то там папке, и извлек из нее рисунки.
– Взгляните-ка, Ксения, – предложил.
– Ах, да! – воскликнул дядя Леня, хлопая себя по лбу. – Совсем забыл. Не сообразил спросонья. Да, взгляни.
Мне предложили посмотреть на карандашные рисунки – портреты нескольких мужчин.
Хозяин кабинета на самом деле был Исой, а тот мужчина, что провожал нас в кабинет и присутствовал во время части разговора, напоминал Равиля Байрамгалина, хотя им и не являлся.
– Так, кто это может быть? – думал вслух дядя Леня, Николай тем временем уже взялся за карандаш. А я говорила ему, как исправить нос и прическу.
После того, как работа была завершена, дядя Леня долго смотрел на портрет, что-то прикидывая.
– Явно какой-то родственник Равиля, – наконец сказал он. – А в кабинете теперь, значит, Иса сидит? Все понятно. Все понятно. Этого и следовало ожидать. Так, а насчет тех ребят-то ты кому-то позвонила? Ну что избиты были? «Скорую» вызвала? Милицию? Или побоялась?
– Сашке звонила, – была вынуждена признаться я. – Мне его телефон продиктовали. Только когда звонила, не знала, что ему.
Леонид Тарасович в первую минуту удивился, потом задумался, затем сказал:
– Ладно, завтра, то есть уже сегодня, выясним, чем там дело закончилось.
– Дядя Леня, а при чем там Сашка? И его люди?
– Твой Сашка всегда при чем, – заметил дядя Леня. – Он в любую дырку без масла влезет. Если, конечно, в этой дырке хранятся бабки. Желательно крупные суммы и в иностранной валюте. А тут пахнет очень большими деньгами, Ксения. Сашок своего никогда не упустит. И ничего не делает просто так. Ладно, утро вечера мудренее. Давайте спать.
Коля предложил зайти в соседнюю комнату к Ромке (алкоголику в третьем поколении, по выражению Николая), чтобы взять у него еще одну раскладушку. Я изъявила желание составить Коле компанию, чтобы хотя бы взглянуть, из какой пещеры мне ее достают – очень не хотелось стать местом обитания каких- нибудь насекомых.
Когда мы зашли к соседу и Николай включил свет, Ромка даже не проснулся, пребывая в пьяном ступоре, только десантный отряд тараканов, собравшийся для переговоров посреди комнаты, бросился врассыпную. Я опять задумалась, в какой общественный строй попала: у художника Николая в комнате все- таки создавалось ощущение неолита, когда произошел переход от присваивающего хозяйства (собирательство и охота) к производящему, здесь же, как на лестнице и в коридоре, я подумала, что нахожусь в палеолите.
Но рассуждать на эту тему уже просто не было сил: я сама хотела спать. Николай забрал раскладушку, стоявшую у его соседа прислоненной к столу, перенес в свою комнату и поставил рядом со своей.
– Вот только постельного белья, Ксения, извольте… – развел руками хозяин.
– Ничего страшного, – сказала я.
Какую-то древнюю подушку мне нашли, прикрылась я своей шубой, и мы втроем отошли ко сну.
Глава 17
Встали поздно. Дядя Леня поинтересовался моими планами. Я задумалась. Вообще-то неплохо было бы заехать домой и собрать хоть какие-то вещички, однако было страшновато. Вот если взять с собой охрану… Но кого?
Кроме багаевских, никого на эту роль предложить не могла, но как позвонить Багаеву, не представляла. Он ведь сам обещал со мной связаться, я, дура, телефон не записала. Может, папочке звякнуть, поинтересоваться? В противном случае придется опять ехать в больницу.
– Все-таки думаешь дальше с Багаевым сотрудничать? – уточнил дядя Леня.
Я кивнула. Не с Исой же?
– Но вот примет ли меня Багаев? – рассуждал вслух дядя Леня.
– Почему бы и нет? Только вам придется быть нанятым директором. Или администратором. Или кем-то там еще. И почему вы, кстати, решили, что Иса вам что-то оставит в собственность? – Я внимательно посмотрела на дядю Леню. – Есть что-то, чего я не знаю?
Он вздохнул и признался, что Багаев точно знает, что Леонид Тарасович был категорически против сотрудничества с ним.
– Ну и что? – спросила я. – Были против. Теперь осознали свою ошибку.
– За ошибки в этой жизни надо платить. Причем часто слишком дорогой ценой.
Леонид Тарасович потер лицо руками.
– Ты знаешь, Ксения, когда мужчины становятся врагами? – спросил и ответил сам: – Когда делят власть и женщин. Мы с Петром делили.
Эх, если бы я в ту минуту знала, что имел в виду дядя Леня…
Затем он честно признался, что ему его нелегальное положение порядком надоело. Хочется нормально жить и работать. Да и деньги ведь могут закончиться, если только брать и не добавлять. Но вот как превратиться из покойничка в живого человека? С минимальными потерями для себя?
– А документы сменить? – предложила я.
– И что? Питер – город маленький. Должна бы уже знать, Ксения. Сколько у нас пенсионеров? Где-то около шестидесяти процентов. Дети, женщины, ну те, что не деловые. Алкаши, бомжи. Так что работающее население в принципе все друг друга знает. Или друг о друге. Я всю жизнь в общепите. Столовая, ресторан, потом ночной клуб. Я эту сферу знаю. И менять не хочу. И меня там все знают. Ох, влип! Матерь божья!
– Он тут мне вчера заявил, что лучше бы взорвался вместе с клубом, – вставил Николай. – В депрессии пребывал. Мы, конечно, хандру его немного разогнали… Ксения, ты уж образумь своего дядю Леню.
Я заорала (нервы в последнее время стали ни к черту), убеждая дядю Леню в том, что нет ничего дороже жизни.
– Это смотря какой, – устало сказал Леонид Тарасович. – Знала бы ты, как мне все надоело!
Наш разговор был прерван звонком сотового телефона, доносившимся из моей сумки.
– Чей это? – не врубился вначале дядя Леня. – Мой же давно выключен.
Не отвечая, я рванула к сумке, быстро ее открыла и нажала на нужную кнопочку.
– Алло! – сказали мне. – С кем я говорю?
– А кто вам нужен? – ответила я.
– Ксения, ты? – спросили с облегчением в голосе.
– Ну, – ответила я, прикидывая, можно ли каким-то образом определить местонахождение трубки в городе.
– Это Глеб. Слава богу, он у тебя.
Я уточнила, его ли это телефон. Да, ответил собеседник, но это неважно. Он мне готов презентовать. Важно, что со мной все в порядке. Затем Глеб поинтересовался, где я и что планирую делать в дальнейшем. Я на мгновение задумалась, а затем попросила Глеба сопроводить меня на мою квартиру, желательно в компании еще парочки ребят.
– Без проблем, – сказал он и снова спросил, где я.
Прикинув расстояние от дома, в котором я находилась, до больницы, где лежал Багаев, я решила, что в случае отсутствия пробок доеду туда минут за двадцать, так что обещалась быть на месте через полчаса. Надеюсь, что в центре Питера среди бела дня со мной ничего не случится? В общем, понадеялась на русский авось. О своем местонахождении Глебу так и не сказала.
Дядя Леня вышел проводить меня до машины и просил держать его в курсе событий. Перед расставанием поцеловал в щеку. А я задала мучивший меня в последнее время вопрос: почему, по мнению
