– Знала бы ты, как мне сейчас тошно. И не могу объяснить, почему именно. С одной стороны…
Лена выпила рюмку коньяка и разрыдалась.
Людмила Ивановна вскочила с табуретки, бросилась к племяннице и прижала ее голову к своей груди. Лену сотрясали рыдания.
– Ты любишь его, что ли, до сих пор? – догадалась тетя Люся.
Лена утерла слезы и подняла голову.
Она не знала. Даже самой себе не могла бы ответить честно. Просто не знала – и все. Не представляла, как бы отреагировала, если бы они теперь встретились. Ведь после Славки она словно заморозила себя. Его любила. А после него ни к одному мужчине никаких чувств не испытывала. Затоптала это в себе. Вернее, он в ней затоптал. Конечно, она кого-то уважает, на кого-то смотрит, как смотрела бы на отца или на старшего друга, например на Ивана Денисовича. Ее окружают интересные мужчины, но… Она не в силах влюбиться.
– Да, Славик хорошо постарался, – заметила тетя Люся.
Лена налила себе еще коньяку. Тетя Люся снова опустилась на табуретку и взяла свою рюмку.
– Давай за решение всех твоих проблем, дочка. Ты Равилю про него сказала? – неожиданно спросила Людмила Ивановна.
– Не все.
Тетя Люся ждала продолжения. Лена объяснила, что Равилю незачем знать про ее прошлые отношения с Седых, но умолчать о нем она просто не могла. И тут же подумала о том, что он наверняка замешан в этой истории – его телефоны не просто так оказались в записной книжке шведа.
– Но шефу придется все рассказать, – добавила Лена. – Вернее, напомнить. Если он сам уже не вспомнил, кто отец Вовчика.
– Когда собираешься ему звонить? – спросила тетя Люся.
Лена немного подумала и поднялась с табуретки.
– А прямо сейчас, – сказала она.
Валентин Петрович еще не слышал последнего отчета Равиля: они договорились на утро. Татарин поехал к Игорю – сверять полученную информацию.
Лена сказала Туманову, что не хотела бы, чтобы кто-то знал о ее прошлых отношениях с Седых. Незачем. И сама не хотела бы встречаться со Славиком… если возможно. И работать с ним.
Туманов на другом конце провода молчал.
– У вас были другие планы?
– Пока я ничего еще не планировал, моя милая. Но я это учту. Только в крайнем случае… сама понимаешь.
– Понимаю, – с грустью ответила Лена.
– Ну что ты в таком миноре, мать? Коньячку выпей для бодрости.
– Уже выпила, – улыбнулась Лена.
– Еще рюмашку прими – и баиньки. Утро вечера мудренее. Завтра отдыхай. В понедельник давай в «Сапфир», датчанами будем заниматься. А с этим делом посмотрим… Послушаем, что Татарин с Игорем раскопают, а там видно будет. Не заводись раньше времени. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Лена повесила трубку и отправилась спать.
Равиль в это время сидел у Игоря Серафимовича и слушал, что успели за день раскопать подотчетные им ребята.
У Сергея Викторовича Куприянова имелась единственная дочь от первого брака, которой теперь было девятнадцать лет. Сейчас он состоял во втором браке и жил с новой женой и ее сыном.
Куприянов развелся с мамой Юли четыре года назад, когда дочь была уже взрослой девочкой. Развод родителей серьезно повлиял на нее. Наверное, свою роль сыграла проводимая мамой политика. Мама утверждала, что Юлин папа – последняя сволочь, бросил их, ну и так далее и тому подобное. Маме удалось внушить Юле, что папе она совсем не нужна, что, кстати, не соответствовало действительности. Папа постоянно делал попытки встретиться с дочерью, но если нарывался на бывшую жену, то получал грубый отпор; а если все-таки трубку снимала дочь, то и она отказывалась встретиться с отцом, видимо, не желая расстраивать мать.
Сергей Викторович закрутился с созданием нового предприятия вместе с Окороком. Часто мотался по командировкам, работал на износ, а тут появилась новая женщина, вскоре ставшая второй женой, так что его попытки восстановить связь с дочерью становились все реже. Юля же утвердилась в мысли, что папе она совсем чужая.
Мама тем временем постаралась устроить свою личную жизнь. Появился отчим. Мать начала пить вместе с ним. По пьяному делу отчим иногда пытался зажать Юлю где-нибудь в углу. Жизнь в ненавистном доме стала невыносимой. Девушка чувствовала, что никому не нужна на этом свете.
Как-то раз знакомая из параллельного класса, увидев Юлю, рыдающую на скамейке в сквере, подошла к ней и поинтересовалась, в чем дело. Юля и выдала Кате все, что накопилось в душе. Оказалось, что девочка Катя состоит в секте некоего Чу Кай Шека, одного из проповедников, наводнивших Россию. Катя, у которой ситуация дома очень походила на Юлину, почувствовала себя своей среди приверженцев Чу Кай Шека и с удовольствием посещала все их собрания. Она пригласила Юлю присоединиться к ней. Юля согласилась.
Через некоторое время Юля с Катей и еще две девочки поселились в однокомнатной квартире, снимаемой сектой, которая взяла их на полное довольствие. День у девочек был расписан по минутам и начинался с молитвы, которая неоднократно повторялась в течение суток. Девочки должны были заниматься и определенной работой: раздавать у метро какие-то брошюрки, издаваемые сектой. Кроме того, они посещали семинары по изучению Библии, с ними даже занимались английским языком, потому что, как утверждал Чу Кай Шек, каждому члену секты подыщут спутника жизни из другой страны, а международный язык общения – английский. Чу Кай Шек проповедовал объединение всех рас и наций в единую дружную семью, в которой не будет войн и раздоров, международных конфликтов и малых народов. Поэтому нужны межнациональные браки – так произойдет всеобщее слияние.
Идея выйти замуж за иностранца привлекла в секту многих молоденьких девушек. Юля и Катя, правда, к этому не стремились. Они просто ушли из опостылевших домов, где давно чувствовали себя чужими, где матерям было все равно – есть ты или нет тебя. В секте же хорошо и вкусно кормили, давали новую одежду. А Катя с Юлей в последнее время донашивали старые одежки своих мам, потому что из ранее купленной им одежды уже выросли. У них появились подруги, круг общения, какие-то интересы, потому что девчонки искренне прониклись проповедуемыми Чу Кай Шеком идеями.
Им говорили о добре, об избавлении человечества от страданий, о поиске смысла жизни, самосовершенствовании. Глупышки не понимали, что истинная цель подобных проповедников – личное обогащение, а также обогащение верхушки секты за счет эксплуатации рядовых членов.
Девочки видели, что ими интересуются, чувствовали внимание к себе, чего давно не получали дома. Им читали лекции, они посещали семинары, причем не только в Петербурге, но и в других городах – секта тратила деньги, которые должны были потом многократно окупиться. Девочкам часто повторяли, что в дальнейшем им придется отработать, вернуть секте то, что на них затрачено. Но девочки пребывали в состоянии эйфории, наслаждались жизнью. Они были счастливы сегодня и не думали о будущем.
Вскоре Юля и Катя получили цветные фотографии с краткой биографией своих женихов, выбранных для них сектой. Юлин будущий муж был родом из Австрии, Катин – из Канады. Девочки были счастливы. К тому же наставники постоянно повторяли, что весь мир погряз в грехах (в чем они сами уверились, насмотревшись на своих родителей) и только их новая «семья» поможет им, девочкам, избрать правильный путь, только благодаря «семье» их возлюбил бог.
В секте поощрялись частые объятия, прикосновения, поцелуи. Девочки, которых давно уже не ласкали матери, были рады этому. Они никогда не оставались одни – жили вчетвером, чаще же всего присутствовал и кто-то из «старших». А на групповые сборища являлись до сотни членов, если не более. Постепенно они отказывались от собственной индивидуальности, все подчинялось групповым интересам.
Девочек убеждали в их греховности, даже заставляли каяться в своих прошлых грехах и в грехах родителей. Вспоминали и первородный грех, постепенно внушая членам секты чувство вины и желание
