На шее у русского принца

«Или есть у рокера? От их-то музыки любой нормальный человек может оглохнуть».

Внезапно одна из дверей в коридоре раскрылась, и перед нашими взорами появилась совершенно обнаженная молодая девица. Эх, мне бы такую грудь… Эх, мне бы ее годы… Девица была нечесаная, рыжие волосы, казалось, торчали во все стороны, глаза с трудом раскрывались. Она была рыжей от природы, что доказывало ее тело. Из того места, которое подтверждало природный рыжий цвет волос, свисала какая-то цепочка с подвеской, сантиметров на десять. Где она там держится? Хотя теперь пирсинг вроде бы делают в любых местах. Но это ж надо было додуматься… Лицо девицы опухло то ли от сна, то ли от выпитого алкоголя, то ли и от того, и от другого одновременно. По лицу размазалась косметика, и девица в таком виде вполне могла бы сыграть какую-нибудь героиню вампирской саги. Уши были проколоты в нескольких местах, но больше я нигде на теле пирсинга не заметила.

Мужчины замерли на своих местах. Я, признаться, тоже. Мне придется обучать английскому языку эту красотку с цепочкой?

– Это не Аня, – тихо произнес рокер Владик.

– Неужели ты помнишь, как выглядит твоя дочь, старый б…н? – спросила девица хрипловатым голосом – то ли со сна, то ли прокуренным. – У тебя же только восемь признанных детей! А ну пошли вон отсюда, все!

– Где моя дочь?! – заорал Владик. – Что здесь делает эта иностранка?

Тут взор рыжей впервые остановился на мне.

– Вы откуда? – спросила меня девица.

– Из Лондона, – честно ответила я.

– А, Костя давно собирался выписать учительницу английского. Но кто же мог подумать, что из Лондона… Вы на самом деле англичанка?

Я кивнула.

– Анька где?! – заорал Владик. – Я не позволю делать из нее поющие трусы!

– Слышь, папаша, вали отсюда, пока соседи полицию не вызвали, – спокойно посоветовала рыжая и посмотрела на адвоката. – Уводите его. Не будет ему Аньки.

– Где она?!

– А ты почему за своей дочерью не следишь? Где ты был, старый б…н, пока она росла? Других детей стругал? По бабам бегал?

– Я женился на всех своих женщинах! – рявкнул Владик. – Ты знаешь, сколько раз мне пришлось поменять паспорт, потому что в нем не хватало места для штампов о браке и разводе? Я – честный человек, и всем своим детям дал свою фамилию.

– Отличная фамилия – Пьяных.

Я удивленно посмотрела на рыжую, потом на Владика.

– Вы, кажется, говорите по-русски? – уточнила девица. Я кивнула. – Соображаете, что означает такая фамилия? Лучше бы ты, старый б…н, был Ивановым! Аньке псевдоним пришлось брать.

– Русалка?! Костя что, ничего другого придумать не мог?! А наряды? В чем моя дочь выходит на сцену? В сети из секс-шопа?

– У вас в секс-шопах продают сети? – не удержалась от вопроса я. Правда, я не знала, что продают в секс-шопах в Лондоне. Но сеть-то зачем?

– Наряды русалок продают, – бросила мне рыжая.

– А реклама съедобных трусов? – не унимался Владик. – Почему мужики в ночных клубах жрут трусы с моей дочери? Им там что, кусок мяса приготовить не могут?

– В ночном клубе, где выступает Русалка, это включено в меню, – невозмутимо сказала рыжая. – В раздел «десерт».

– Их на десерт подают?! – заорал Владик. – Трусы со вкусом клубники, вишни и шоколада?!

– Подают, – кивнула девица. – Десерты в вазочках всем надоели. А шоу-бизнес очень чуток к моде и тому, что можно превратить в деньги. Ведь шоу-бизнес построен на деньгах, сексе и китче. Хотят мужики жрать трусы с поющей бабы – будет им баба в съедобных трусах! Не твоя дочь, так другая! Костя все правильно делает. Он нос по ветру держит.

Раскрылась еще одна дверь, и появились блондин с брюнетом, оба – обмотанные вокруг торсов полотенцами. Они что?.. Я моргнула.

– А с мужиков тоже жрут? – спросил Владик.

Рыжая кивнула.

– В специальных клубах, где «подают» мужской стриптиз.

– И с этого красавчика?

– Я не выступаю в стриптизе! – заорал Андрей громким, хорошо поставленным голосом. – Никогда не выступал и не собираюсь! У меня другой имидж. Мне не нужно поклонниц съедобными трусами привлекать.

Владик посмотрел на коллегу (или он его не считает коллегой?), как на убогого, и повернулся ко мне.

– Элтона Джона с супругом вы тоже учите английскому? – спросил у меня рокер, который за время беседы немного протрезвел. – Слушайте, давайте выпьем пива! Почему вы держите гостей в дверях? Или у вас в Англии так принято?

– Вам Костя давал какие-то указания насчет гостей? – спросила рыжая.

– Он сказал, что нельзя пускать в подъезд никого из поклонниц.

– Я – не поклонница, я – отец, – объявил Владик, подвинул меня и прошел. Рука оказалась на удивление сильной, хотя сам Владик был довольно тщедушным мужчиной.

Его волосатый приятель приложил руки к груди, как бы извиняясь, и тоже прошел.

– Лучше, если я буду присутствовать, – объявил адвокат.

– Потому что ваши подопечные могут надебоширить в чужой квартире?

– И по этой причине тоже. Но Аня вполне может оказаться несовершеннолетней.

– А отец не знает, сколько лет его дочери?

– Разве с восьмью детьми упомнишь? – хмыкнула рыжая и тоже пошла на кухню.

Мы с адвокатом остались в коридоре. Он закрыл входную дверь.

– Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? – спросила я у адвоката.

– У вас тут есть своя комната?

Я кивнула.

– Пойдемте туда. Эти сейчас все равно будут пить.

Я пожала плечами и первой направилась в выделенную мне комнату, потом сообразила, что до сих пор в халате. Неприлично разговаривать с незнакомым мужчиной в халате. Я попросила адвоката на пять минут задержаться в коридоре, быстро натянула джинсы и футболку, расчесалась. Хотя мне бы не помешал душ. Но ничего, приму после ухода непрошеных гостей.

У меня в комнате мы уселись в кресла за небольшим столиком, и я вопросительно посмотрела на адвоката, которого звали Родионом.

– Вы, вероятно, не знаете, что Константин и Владислав – давние враги, – заговорил адвокат. – Во- первых, рокеры никогда не любили попсу, во-вторых, Косте и Владику доводилось делить женщин. То есть то один у другого кого-то уводил, то другой. Ну и что-то еще было в молодости…

– Они примерно одного возраста?

– Владик на год старше.

Я моргнула. Константин выглядел на десять лет моложе и в двадцать раз лучше. Константин был ухоженным, холеным, дорого одетым, приятно пахнущим мужчиной. При взгляде на него сразу же становилось понятно, что это успешный человек, занимающийся бизнесом. Владика же вполне можно было принять за бомжа. Хотя бомжи вроде бы не одеваются в кожу с головы до ног. Но испитое, изрезанное морщинами лицо, в целом неумытый, неухоженный и, я бы даже сказала, болезненный вид… Владик вызывал у меня чувство брезгливости, хотя, возможно, он – талантливый человек. Правда, у меня не возникло желания послушать его пение.

– Я не занимался изучением истории конфликта, – тем временем хмыкнул Родион. – Я просто знаю, что они оба терпеть друг друга не могут. У Владика вообще пунктик насчет Кости. Его послушаешь, так подумать