Матрица смерти

– Существует, – подтвердила она, но я видел, что она больше не хотела об этом разговаривать.

– Вы часто бывали в церкви с тех пор, как... Ян умер?

Она покачала головой:

– Сначала ходила. Думала, это поможет. Раньше церковь всегда меня успокаивала, умиротворяла. Теперь же все слова утратили для меня всякий смысл. Я почти не хожу туда. Не могу настроиться на службу. Мои друзья, конечно, в шоке. Быть может, они правы. Возможно, я со временем и буду опять ходить в церковь.

Мы разговаривали, пока не съели весь кекс и не осушили чайник. На улице стало темнеть.

– Мне пора, – спохватился я. – Я сяду на автобус на Квинсфери-роуд.

Поднимаясь из кресла, я столкнул книгу Элиота. Поднял ее, и она открылась на стихотворении «Бесплодная земля». В глаза мне бросилась строфа:

Кто он, третий, идущий всегда с тобой?

Посчитано так: нас двое – ты да я,

Но взгляну вперед по заснеженной дороге -

Там он, третий, движется рядом с тобой,

В темном плаще с капюшоном...

Я закрыл книгу и подал ее Генриетте. Она заметила, что я прочитал.

– Это был сон Яна, – сказала она. – Человек в капюшоне, заманивающий его все глубже в кошмар. Он бормотал это во сне. Днем он никогда об этом не говорил.

Глава 18

Генриетта спросила, писал ли я родителям. И в самом деле, я почти не поддерживал с ними отношений: писал крайне редко и ни разу не звонил. Из Марокко я послал им коротенькое письмо, но такое письмо могло быть с успехом написано посторонним человеком: так далеко было его содержание от действительности, в которой я тогда жил. По возвращении в Эдинбург я опять не удосужился дать о себе знать.

Расспросы Генриетты вызвали у меня угрызения совести. В тот же вечер я отправился на переговорный пункт на Хоум-стрит и набрал их номер.

Трубка сняла мать. Я разговаривал с ней на гэльском языке, надеясь, что это смягчит мою вину.

– Это Эндрю, – сказал я. – Я вернулся в Эдинбург.

Я задержал дыхание. Мама, как канатом, лучше других могла вытянуть меня и вернуть к действительности. Я нуждался в ней больше, чем можно выразить словами.

– Эндрю, как я рада. Мы уже беспокоились, что с тобой что-нибудь приключилось в Африке.

– Нет, – ответил я. – Со мной все в порядке. Я вернулся уже несколько недель назад. Я хотел сначала прийти в себя, а потом уже звонить вам. Как вы там поживаете?

И мы начали говорить об островной жизни. Сплетни матери, как и Генриеттины чай с кексом отогнали подальше тревожащие меня тени. Жизнь в Сторновее текла своим чередом, принося лишь небольшие изменения: у одной из моих кузин родился ребенок; умер самый старый житель; на остров приехала индийская семья и открыла на главной улице обувной магазин. Последняя новость была самая экзотическая.

У меня кончились монеты, и мать перезвонила мне сама. Очереди к телефону не было.

Я немного рассказал о Марокко, обрисовав прошедшее лето как смесь отдыха с научной работой.

– Я рад, что вернулся домой, – сказал я. – Слишком уж долго я отсутствовал.

– А я рада, что у тебя все хорошо, – ответила она. – Возможно, мы скоро увидимся. Ну, а теперь с тобой поговорит отец.

Я услышал, как она положила трубку, затем шаги и приглушенные голоса. Через минуту трубку взял отец:

– Эндрю, наконец-то я слышу твой голос.

Он расспросил меня о моей работе, и я сказал, что жду, не подвернется ли что-нибудь подходящее.

– Почему бы тебе не приехать в Сторноуэй? – спросил он. – Ты мог бы прожить здесь зиму и заодно сэкономить на счетах за тепло.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Все же я пока останусь здесь. Мне нужно сначала разобраться с делами. Поехать домой... впрочем, это был бы легкий способ со всем покончить. Однако не думаю, чтобы это была хорошая идея. Возможно, когда я покончу с делами, приеду к вам на Рождество.

– Прекрасно. Хотя, послушай, ты не возражаешь, если я тебя навещу? У меня есть несколько дней отпуска. Могу приехать на следующей неделе.

Первым побуждением моим было сказать «нет», но я тут же одумался. В конце концов, почему нет? Разве не приятно будет повидаться с отцом? Я очень нуждался в его неизменном скептицизме.

– Да, – сказал я. – Отличная мысль. Почему бы не приехать вам обоим? Неподалеку много гостиниц, я вас там устрою.

Я дал ему свой новый адрес. Мне уже и в самом деле не терпелось повидаться с ними.

– Эндрю, вот еще что я хотел тебе сказать. Пока ты был в отъезде, звонил человек из городского совета Глазго. Он хотел связаться с тобой. Я сказал, что ты в Марокко, но что я сообщу тебе о его звонке, как только ты вернешься. Он хочет, чтобы ты позвонил ему. Его фамилия – Макферсон. У меня есть номер его