– На ощупь приятный член, детка, – сказала она.
Ее откровенный язык смутил меня, но я был счастлив. Я пробыл в клубе только несколько минут и уже разнуздался.
Она легонько погладила меня и спросила:
– Не хочешь пойти на свидание, детка?
Я был польщен, хотя и достаточно смышлен, чтобы осознать, что в таком месте свидание может означать что-то совершенно другое.
– Что за свидание? – спросил я.
– Ты когда-нибудь был здесь?
– Нет, сегодня первый раз.
– А ты знаешь, в каком заведении находишься? И что я за женщина?
– Думаю, знаю, – сказал я.
– Мужчины приходят сюда ради свиданий, детка. Все мы – работающие девушки. Мы с тобой идем на свидание, и ты даешь мне чаевые, подарок. Это важно, потому что быть с Королевой – стоит больших денег.
– Насколько большой подарок?
– Сто двадцать пять, но, поскольку ты в первый раз, да еще блондин, я сделаю это за сотню.
Это была куча денег, гораздо дороже, чем регрессирующее отшлепывание.
– Боюсь, я не смогу позволить себе такое свидание, но все равно благодарю вас, – сказал я, но Пеппер не прекратила массировать мой пенис, надеясь раскачать меня.
– Ты когда-нибудь был с Королевой?
– Нет, никогда.
– Это лучшее из двух миров, детка. Ты не знаешь, что теряешь.
– Не хочу вас обидеть, – сказал я. – Но ведь большинство из вас делали операции?
– Рукотворные письки? Детка, мужчины приходят сюда не в поисках писек. Они приходят сюда ради членов, – сказала Пеппер и окала мой пенис еще сильнее. – Королевы все еще могут функционировать. Вот на что идут деньги.
– Вы не транссексуал? – спросил я.
– Транссексуал – тот, кто принимает гормоны или вставляет имплантаты, детка. Это не имеет отношения к письке… У меня нет имплантатов, но я принимаю гормоны. Вот почему у меня есть титьки.
У Пеппер и точно были груди, но не такие твердые и округлые, как у барменши; скорее как у пожилой женщины, немножко отвисшие и плоские, но соски пронзали ткань самым привлекательным образом. По виду ей можно было дать хорошо за тридцать, но я не собирался спрашивать ее о возрасте, Генри меня этому научил.
– Разве никто из вас не делал операцию? – спросил я, думая, что операция была целью. Я рисковал, будучи таким откровенным, но, похоже, Пеппер не возражала против моих вопросов. Ее прикосновения стали совсем уж интимными.
– Сначала все мы хотим быть роковыми женщинами, иметь эту самую письку, сделать операцию, но это только мечта, детка. Нужно проявлять смелость, чтобы выжить, вот откуда берутся деньги. А для смелости нужен член… Я пойду за восемьдесят долларов, – неожиданно сказала Пеппер и перешла от поглаживания к сжатию.
Пеппер мне очень нравилась. У нее была прекрасная улыбка, она была общительной и разговорчивой, и она снизила для меня цену, но я не хотел секса с нею. Она вцепилась в мой пенис прямо здесь, в баре. Что же будет, если я останусь с ней наедине? Она по-настоящему может меня ранить.
– Очень жаль, – сказал я, – но лучше я посижу здесь и осмотрюсь. – Я действительно боялся, что она поранит меня, если сожмет кулак посильнее. Но я не хотел убирать ее руку и устраивать сцену. Это был вопрос хороших манер: как попросить кого-то не причинять вреда твоему пенису.
– У тебя когда-нибудь был секс с мужчиной? – спросила Пеппер и, благодарение Богу, ослабила хватку.
– Нет, – сказал я, и она снова сжала руку. Ее пожатие было словно детектор лжи.
– Смотри, детка, с Королевой ты получаешь лучшее из двух миров. Если все-таки захочешь попробовать, я буду неподалеку.
Пеппер отпустила меня и с королевским видом поднялась, в этот момент вошли еще три Королевы. Они поцеловали Пеппер в щеку, и одна из них назвала ее мисс Пеппер. По тому, как они себя вели, чувствовалось, что Пеппер пользуется здесь большим уважением.
Я остался сидеть, прихлебывая пиво и глядя по сторонам. Бар представлял собой большой круг, в середине которого подавала напитки блондинка. За баром располагался танцпол со столиками слева и справа, но никто не танцевал. Королевы то болтали друг с другом, то обращались к мужчинам, которые все как один казались одинокими. Никто из них не пришел сюда с другом.
На Королевах были короткие платья или просто топы-бикини и юбочки. На некоторых – джинсы и футболки. Женщины были черными, или испанского вида, или азиатками. Я не видел ни одной белой. Повсюду на стенах висели зеркала, и Королевы то и дело проверяли свои волосы и макияж. Им нравилось смотреть на себя. У многих из них были по-настоящему красивые лица. Лица, которые я нигде в мире больше не видел. Какая-то сумасшедшая смесь мужского и женского: расположение скул, глаз и губ было совершенно другим и тем не менее прекрасным.
Мне нравилось быть здесь, но почему – я не понимал. Может быть, Генри смог бы объяснить. Однажды вечером он позвал меня со своей кровати и вместо того, чтобы отпустить свою обычную финальную ремарку: «Значит, вот мы где. Так где мы?» – сказал неожиданно:
– Все вещи в мире любопытным образом неотрегулированны.
Я спросил, что он имеет в виду, но он уже сунул в уши затычки и ничего не ответил. Что мне нравилось у «Салли» – так это неотрегулированность. Это было самое любопытное неотрегулированное место из всех, какие я знал, где самые красивые женщины, которых я когда-либо видел, были на самом деле мужчинами.
Многие из них подходили ко мне так же, как мисс Пеппер, но я вежливо отклонял их предложения, хотя мне нравилось, как они прикасались ко мне и ласкали меня. Все были сильно надушены, что очень возбуждало. Приблизительно часов около десяти внутри меня прозвенел будильник, и я решил, что пора домой. Время, проведенное в рядах студентов, а затем учителей, научило меня не возвращаться запоздно.
Я встречаю еврея
Я ехал обратно в центр и думал о той лжи, которую сообщил мисс Пеппер, – что не имел секса с мужчинами. Я боялся, что она осудит меня. Даже несмотря на то, что она сказала, что у нее есть пенис, я по-настоящему ей не поверил. Так что я думал о ней как о женщине и не хотел, чтобы женщина решила, что я гомосексуалист. Но один раз у меня был секс с мужчиной.
Это случилось, когда я жил в Принстоне, на второй год преподавания в «Претти Брук». Я возвращался из похода в Ратгерс со своими учениками и, глядя в окно автобуса, увидел книжный магазин для взрослых на шоссе 1, рядом с Нью-Брунсвиком. Я еще подумал, не видит ли кто-нибудь из детей это место. Сам я притворился, что не вижу, но мысленно сделал для себя заметку.
И как-то поздно вечером вернулся туда. Купил несколько журналов, все они касались трансвестизма, и маленькую книжку в бумажной обложке, которая называлась «Вынужден быть девушкой». Меня привлекло название.
Я делал покупки, чувствуя стыд за свой выбор, желая приобрести что-нибудь более мужественное, и очень быстро оттуда ушел. Это был вечер пятницы, на следующий день занятий у меня не было. Было около полуночи. Я намеренно пришел в магазин очень поздно, надеясь избежать встречи с отцами моих учеников или коллегами.
Я направился на юг по шоссе 1. Мне не терпелось прочитать журналы, не хотелось ждать, пока попаду домой. Поэтому, включив в «паризьене» свет, я попытался читать за рулем.
Я был в правом ряду, ехал со скоростью пятьдесят миль в час. Вдруг слева меня прижал к обочине автомобиль. Я в страхе поднял глаза, думая, что это полицейский, который заставит меня съехать на
