еще даже руки не дошли старую ломаную мебель выбросить из кладовки! Правда, моя родственница считает, что ее нужно оставить на дрова. – Я улыбнулась. – Уже договорилась, что Петя приедет с топором и пилой и сделает из хлама дрова. А то у меня своих нет.
«Надо купить топор и пилу, – подумала я. – А лучше, конечно, завести мужика, который переедет со своим инструментом. Теперь его есть где хранить».
– А мне можно вашу кладовку посмотреть?
– Да на здоровье. Правда, это не будет на здоровье. Там пыльно, грязно и воняет. Мы с Ларисой начали убираться, я кое-что даже на помойку вынесла, ну а потом другие дела навалились. Дети там копались. Вы можете забирать все, что пожелаете. Когда руки дойдут, я с химией все вымою и ароматизатор повешу.
Следователь улыбнулся и отправился в кладовку. Я вдогонку посоветовала снять пиджак. Сама стала мыть посуду. Интересно, когда он уйдет?
А Соню все равно было жалко… Может, я зря так плохо о ней думала? О мертвой-то… Нельзя о мертвой плохо думать. Я все-таки получила эту квартиру!
И бриллианты, пусть и в количестве четырех штук. Но, значит, и монеты были? Интересно, от кого они остались? От вора по кличке Синица? От Олега Галушко? Нет, навряд ли. От него деньги должны были остаться. От предыдущего жильца, который то ли погиб, то ли не погиб и смотался за границу? Но тогда он забрал бы монеты с собой. Или продал. Уж точно не оставил бы в квартире. А если он все-таки погиб, а родственники про монеты не знали?
Или монеты лежали тут с дореволюционных времен? Вроде здесь какой-то купец жил, которого советская власть (или отдельные ее представители) сослала в места не столь отдаленные, где он и скончался. Родственников заставили уплотниться. И монеты могли остаться в другой комнате! И родственники могли о них не знать.
Я взяла фотографию в руку и принялась рассматривать монету. Я совершенно не представляла, как выглядели старые русские монеты. Вроде выпускали в царской России и золотые. Но эта точно была не золотой. Похоже, серебряной. Да мало ли откуда у Сони на даче взялась монета!
Кстати, а отпечатки пальцев? В Сонином доме, на монете, на коробочке…
На коробочке! Ведь там могут быть и мои, и сына, и дочери, и Ларисы… Если это, конечно, та коробочка. Может, на самом деле разобрать камин? Или уже поздно? Все до меня достали?
В кухню заглянул следователь и попросил полотенце. Я предложила почистить его щеткой. Потом он съел еще одну тарелку щей. Я спросила про Николая Соколова и Зиновия Степановича. Удалось ли что-то по ним выяснить?
– Не успел я! Собирался завтра. Надеюсь, что что-то найду. Если другие дела не засосут.
Следователь печально вздохнул и наконец стал собираться.
Глава 27
После его ухода я тут же позвонила Ларисе и пересказала новости.
– Молчи как рыба. И с детьми работу проведи. И я сегодня проведу. Святославу еще не звонила?
Я не знала, стоит ли снова звонить ему самой. Я считала, что следует подождать его звонка.
– В общем, я сегодня приеду, – объявила родственница. – Если приедет хахаль, заночую у тебя в мастерской. И вообще нужно обследовать камин у тебя в мастерской! Иди дай детям задание. Или я сейчас им на мобильные позвоню, скажу, чтобы к моему приезду камин был обследован!
Я рассмеялась. Но дети на самом деле бросили свои занятия (по-моему, бесцельное пребывание в Интернете) и отправились к камину. Лучше кладоискательство, чем Интернет. По-моему, для здоровья полезнее. Или я ошибаюсь? За часы в Интернете не убивают, а вот за найденные (и даже не найденные) клады вполне могут.
На пару с сыном мы отодвинули тяжелые мешки, закрывавшие подход к камину. Дочь прыгала вокруг. Потом я держала инструменты, которые мне вручил сын. Сам он с фонариком полез внутрь.
После часа поисков, которые ничего не дали, ребенок вылез очень недовольным. Мы подвинули мешки на те места, где они стояли, чтобы ни у кого не возникло никаких лишних вопросов.
– Где бы еще поискать? – задумчиво произнес старший ребенок и почесал покрытую пылью голову. Я отправила его в ванную.
Что еще может быть спрятано в этой квартире? И где?!
Лариса приехала как обещала (в воскресенье лавка закрывалась на час раньше), за ужином внимательно меня выслушала.
– Я с самого начала считала этот обмен подозрительным, – заявила родственница. – Но кто же все-таки кокнул Соню? И за что?
– А могли за то, что в коробочке недостает четырех бриллиантов? – спросил старший ребенок.
Мы с Ларисой открыли рты. Ребенок выдал нам возможную версию развития событий.
Навряд ли в доме Сони оказалась другая коробочка. Девяносто девять процентов, что это та, которую мой ребенок обнаружил в камине. Соня вполне могла оставить после себя прослушку и «домового», а передо мной разыгрывать комедию. Да, кое-какие звуки шли от Николая Соколова, но Соня могла знать, откуда они идут, и меня не предупреждать. Если прослушку ставил специалист, а не сама Соня что-то покупала на Юноне, где в нашем городе торгуют такими товарами, то он не мог не определить то, что определил дядька, которого приводил Петя.
Далее Соня узнает, что мы нашли бриллианты и где. Вместе с подругой (или мужчиной, который вполне мог появиться за время после смерти мужа) Соня выманивает меня из дома, поджидает под лестницей, нейтрализует. Она точно знает, что дома больше никого нет. Дети в школе, Лариса на работе. Коробочку с бриллиантами быстро находят, дверь прикрывают – и уходят.
– Ключи, – напомнила я. – У меня из кармана забрали ключи. А Соня вполне могла оставить себе связку.
– Если бы у тебя не забрали ключи, а дверь открыли бы «родным», то это сразу же указало на Соню, – заметила Лариса.
Я согласилась. Старший ребенок продолжал рассуждать дальше совсем как взрослый!
Но нас, возможно, слушала не только Соня. Или за Соней следили – что очень возможно. Или кто-то не из ее подруг узнал, что она собирается перебираться за границу, и задался вопросом: а почему? И узнал, что квартиру она не продала за огромные деньги, а обменяла на маленькую в доме советской застройки. Дело нечисто.
К ней могли залезть в загородный дом – и она неудачно вернулась. Она сама могла открыть дверь, потому что человек был ей знаком. Соню убили, дом обыскали. Или Соню заставили сказать, где бриллианты, а не обнаружив четырех, со злости отправили вслед за мужем. Если бы она стала рассказывать про прослушку нашей квартиры, ей бы не поверили. Посчитали бы, что она хочет оправдаться.
– Нам-то что делать, старший мужчина в семье? – спросила Лариса. – То есть единственный. Матери твоей что делать?
– А ничего, – сказал ребенок. – Подождать. И вообще у нас ведь еще кладовка не разобрана. Когда собираетесь приступать?
Я посмотрела на часы. Лариса тоже посмотрела на часы.
– Давайте сегодня, – предложила я. – Ведь у тебя завтра выходной, Лариса? Сегодня еще Костя поможет, правда, завтра в школу…
Ребенок отмахнулся и пошел переодеваться. Мы с Ларисой тоже пошли переодеваться. Естественно, подключилась и дочь.
Будущие дрова складывали в углу. Кое-что удалось сломать сразу. И вообще давно пора завести в доме топор и пилу! Молотки-то есть, причем разные, но топор и пила не требуются в моей работе, а мужика в доме нет. Да и когда я замужем была, тоже, можно сказать, не было. Решено: со следующих денег делаю себе подарок. Мы с ребенком три раза сходили на помойку. Как можно было хранить весь этот хлам? Почему до нас никто его не разобрал? Жильцы сделали такой роскошный ремонт, а кладовка оставалась неразобранной. Ведь комнату же можно было сделать пятую!
Через некоторое время дети отправились спать, мы с Ларисой продолжили работу. Святослав не звонил. В дверь тоже не звонили. Никаких странных звуков не слышалось. Наша работа подходила к концу. Мы с Ларисой решили, что лучше закончим разборку сегодня ночью. Не будем откладывать на завтра эту неприятную работу. Кстати, по мере продвижения к дальней стене вонять стало сильнее, или нам так
