решил завершить разговор, нажав на педаль газа. Содрогнулся от дурного предчувствия. Что это за место? Встречные больше похожи на пациентов психушки, чем на двух лучших местных художников. Неужели я избежал заключения в лечебницу силами тети Флоренс только для того, чтобы попасть в творческий сумасшедший дом?
Мы уже ехали мимо конторы. Видимо, здесь когда-то была огромная конюшня, теперь постройку обновили, превратив в бюрократический центр колонии. Позади нас высился особняк.
– У тех двух гуляющих вид страдальческий, Дживс, – заметил я. – Надеюсь, в Колонии Роз это исключение, а не правило. Не хочется перечить, раз уж вы говорите о моей терпимости, но они, безусловно, расстроены.
– Художники часто весьма темпераментны, сэр.
– Не
– Пожалуй, вам следует зарегистрироваться, сэр.
– Мне нужно немного времени, чтобы собраться с силами, Дживс. Я слегка нервничаю.
– Понимаю, сэр.
Возле конторы стояло несколько машин, но людей видно не было. Кругом тихо, спокойно. Лужайки, деревья, вдалеке несколько новых амбаров, возможно отведенные под мастерские художников. Я старался успокоить нервы приятными мыслями о том самом фонтане с нимфами и спросил Дживса:
– Как считаете, не найдутся ли здесь привлекательные поэтессы?
– Вполне вероятно, сэр.
– Молодые поэты еще не горят. Только когда загорятся, начнут распадаться на части.
– Очень хорошо, сэр.
– Может быть, здесь та девушка, что мне приснилась, Дживс. Замечательно было бы, правда?
– Да, сэр. В высшей степени замечательно.
– Знаете, что интересно, Дживс?
– Нет, сэр.
– Девушка из моего сна действительно сон. Понимаете?
– Да, сэр.
– Разве не интересно?
– В высшей степени, сэр.
– Ну, надеюсь, что девушка-сон здесь во сне.
– Да, сэр.
– В Колонии Роз у меня три цели, Дживс.
– Вот как, сэр?
– Во-первых, влюбиться – в девушку-сон или просто в обычную девушку. Во-вторых, воздержаться от выпивки, в-третьих, закончить роман.
– Превосходные цели, сэр.
– Хотелось бы найти Бога, но я всегда думал, что Бог любит троицу, поэтому ставить четвертую цель неразумно.
– Это вполне нормально, сэр.
– Может быть, есть обходной путь: признать поиски Бога постоянной целью, после чего она не считается. Понимаете, что я имею в виду, Дживс? Это как бы неизменная римская цифра I, а все прочее нумеруется обыкновенными цифрами 1, 2, 3. Впрочем, римская цифра вносит католический оттенок. Ну ничего. В принципе я пантеист-агностик. С одинаковым замешательством поклоняюсь многим божествам… Поэтому, Боже, если Ты слышишь, найти Тебя – моя первая цель, а если пожелаешь помочь с остальными тремя, я возражать не стану… Надеюсь, вы не против, что я молюсь в вашем присутствии, Дживс?
– Нисколько, сэр.
– Что ж, надо, пожалуй, идти в офис, хотя мне еще страшно, Дживс.
– Нечего бояться, сэр.
– Я за свое лицо боюсь, Дживс; кроме того, это колония знаменитых художников, где даже поэты похожи на сумасшедших, а я, в лучшем случае, начинающий писатель…
– Вас приняли, сэр, значит, ваш талант оценили. Просто объясните, что произошел несчастный случай, – вполне близко к истине.
– Хорошо, бросаюсь головой в воду. Не хочется, но надо. Похоже, нам на протяжении всей жизни приходится делать то, чего делать не хочется.
– Нередко возникает подобное впечатление, сэр.
– Извините меня за нытье, Дживс. Я пошел!
– Очень хорошо, сэр.
Глава 13
В конторе находились три женщины, сидевшие за письменными столами, которые образовывали нечто вроде пирамиды – два в основании и третий на вершине. Можно сказать, иерархическое расположение. Все взглянули на меня.
– Дорис здесь? – спросил я. – Я Алан Блэр.
– Добро пожаловать в Колонию Роз, – провозгласила женщина на вершине, предположительно главная: солидная седовласая дама с пылающими щеками и сладкой улыбкой. – Я Дорис. Вы только посмотрите! Никто много лет не являлся сюда в пиджаке с галстуком…
После этого она меня представила двум другим дамам, Барбаре и Сью, которые пробормотали что-то приветственное. Барбара была довольно стара – где-то за семьдесят, – с седыми волосами; Сью довольно молода, немного за двадцать, рыжая, миловидная; возможно, интерн медицинского колледжа.
Все три женщины источали приветливость, радость, хотя в Дорис чувствовались строгость и властность. Помощница директора подошла ко мне, крепко пожала руку, указала на кресло у своего стола.
– Доктор Хиббен уехал на несколько дней, – сообщила она. – Обычно он тепло встречает и устраивает новичков, но вы с ним познакомитесь только по возвращении.
– Кто такой доктор Хиббен?
– Наш директор, – ответила Дорис с улыбкой, хоть мне это совсем не понравилось:
– Какова его специальность? – уточнил я, на миг усомнившись в своем здравомыслии. Может быть, здесь, в конце концов, все-таки сумасшедший дом, ошибочно принятый за художественную колонию? Если так, то возникло некое двойное безумие: безумно принять художественную колонию за сумасшедший дом и не менее безумно быть принятым в сумасшедший дом!
Дорис не ответила на вопрос о специальности доктора Хиббена, деловито отыскивая что-то на письменном столе. Мысли неслись галопом. Наверняка сумасшедший дом. Директор – врач, на территории слишком тихо и мирно, сплошная идиллия, очень полезная для нервов. Двое, с которыми я столкнулся на подъездной дорожке, вовсе не поэты, а пациенты, чего я как раз и боялся. Конечно, может быть, и поэты, попавшие в пациенты, поскольку история душевнобольных поэтов примечательно долгая. Однако теперь они пациенты!
Как же это случилось? Как я мог попасть в сумасшедший дом? Подал заявку в мрачном январе, находясь в жуткой депрессии, когда голова еще не прояснилась, когда в жизнь мою не вошел еще Дживс и чек на двести пятьдесят тысяч долларов. Неужели я подал заявку в мнимую колонию, а на самом деле просил помощи в частной элитной психушке? Даже не понимая, что обращаюсь за помощью, в полном умственном
