– Но Борисова не могла украсть всю коллекцию! Девочка из стриптиз-клуба – все-таки не та фигура, чтобы провернуть такую операцию.
– Полностью с вами согласен. Сейчас проверяем все ее связи.
– Юрий Самохвалов, владелец «Транспорт-Сервиса» и любовник Сони Романовой и Людмилы?
– С ним уже неоднократно беседовали. Чист, как ангел. И, по-моему, придурок, который думает только о бабах и о том, как согрешить в тайне от жены, вытаскивающей его из чужих постелей. Он деньги-то зарабатывает, чтобы их на баб тратить. Я просто заслушался, когда он объяснял, что у мужчины должна быть жена для ведения хозяйства и воспитания детей, любовница для души и многочисленные женщины для – по его выражению – удовлетворения низменного первобытного инстинкта.
– Таких обычно любят, – заметила я. – Кстати, Соня для чего?
– Для души. А Борисова была для удовлетворения инстинкта. Я слышал, Наталья Петровна, что вы вчера появлялись в Обществе. Ваше мнение?
– Навряд ли они стали бы спорить до хрипоты, если бы кто-то из них спер коллекцию. По крайней мере те, кто ходит на заседания. Вы можете проверить тех, кто появляется редко? Или кто ходил раньше и перестал? А также лиц с уголовным прошлым?
– Мы уже проверили всех… А бывших уголовников там немало, причем привлекались по самым различным статьям. Один придурок, например, хранил дома незарегистрированный ствол и стрелял в воздух в дни религиозных праздников, чтобы отогнать бесов. Его вначале хотели посадить, потом лечиться отправили. Ствол отобрали. Он теперь хлопушки оптовыми партиями закупает. В психушке был вместе с одним из «потомков» и тоже к ним примкнул.
– А нет ли связанных с антиквариатом? – спросила я, вспоминая вчерашнюю беседу с Некрасовым.
– И немало. Все у нас на заметке. Но они вроде как сами в панике. Хотели спереть, да кто-то шустрее оказался. Ох, Наталья Петровна, не знаю я, что и думать. Правда не знаю. Если у вас появятся хоть какие- то идеи – звоните в любое время. Буду рад.
Я притормозила у станции метро, высадила Иванова и поехала к Соне.
Я рассказала соседке о последнем развитии событий, правда, про солонку, найденную у Людмилы, она уже знала из выпусков «Новостей», которые жадно смотрела.
– Людмила – не воровка, – уверенно заявила Соня. – Украсть она не могла. Вот получить в подарок… Наташа, меня на следующей неделе выпишут. Ты съездишь со мной к Людиной маме? Одной мне будет… трудно.
– Съезжу, – кивнула я и достала фотографии, которые мне вчера передал Некрасов.
Я объяснила Соне, откуда они у меня и кто это, и попросила внимательно рассмотреть «героев». Папаша с сынком не знали, что их фотографируют, а снимали их на улице, у машин и в ресторане.
Папашу Соня сразу же отложила в сторону, заявив, что никогда раньше его не видела, а вот сынка рассматривала очень внимательно.
– Похож, – кивнула она. – Мне бы на него в жизни посмотреть – тогда сказала бы точно.
– Звоним Ильичу? – предложила я.
Соня кивнула, я достала трубку и набрала номер. Ильич на другом конце хмыкнул, сказал, что находится недалеко от больницы «Скорой помощи» и вскоре появится в палате у Сони.
Уже при личной встрече я изложила Ильичу версию Некрасова, правда, отредактированную для органов – им совершенно необязательно знать все. Соня изъявила желание взглянуть на сынка лично. Ильич задумался.
– Задержать его можно? – спросила я. – Неужели нет оснований?
– Будут основания, – улыбнулся следователь. – В особенности раз папаша имеет такую насыщенную биографию. Свяжусь с Ивановым, у них наверняка самое полное досье.
Внезапно у Ильича зазвонила трубка. Он ответил, и мы все услышали голос рыдающей женщины.
– Кто это? – спросил Ильич Юрьевич.
– Борисова. Мама Людочки, – представилась женщина, не прекращая рыдать. Мы все переглянулись. – Ильич Юрьевич, я вспомнила!
– Если насчет солонки, то к Иванову. У вас есть его номер телефона?
– Ильич Юрьевич, выслушайте меня!
– Да я слушаю, слушаю! Что случилось? Вы вспомнили кого-то из знакомых Людмилы, кто мог бы…
– Ко мне в четверг приходила женщина, то есть к Людочке, она не знала, что Людочки больше нет… Она ворвалась в квартиру, как вихрь, орала, что Людочка увела у нее мужа и она этого не допустит. Она требовала мою дочь, а потом увидела ее портрет в траурной рамке… Она… мне кажется, солонку могла оставить она.
– Так, Светлана Николаевна, я сейчас подъеду, и вы мне все подробно расскажете.
А мне внезапно ударила в голову мысль. Ко мне тоже приходила тетка – пыталась обвинить меня в краже чужого мужа, о чем я рассказала Ильичу.
– Ее фотографий у вас, конечно, нет?
– Откуда же? Но мы с матерью Людмилы Борисовой можем сверить описание.
– Вы поедете со мной?
– А как же! – меня распирало любопытство.
Мы с Ильичом Юрьевичем сели в мою машину. Дело об убийстве Людмилы, как и о покушении на Соню, висело на нем. По пути я впервые увидела «памятник» – деда на постаменте, о котором мне рассказывала соседка Варвара Поликарповна.
– Вы раньше видели это восьмое чудо света? – поинтересовалась я у следователя.
– Еще бы! – улыбнулся он. – Это вы, Наталья Петровна, недавно в наш район переехали.
– А ведь он мог видеть возвращающихся убийц Людмилы Борисовой… Или следующих к стройке…
– Думаете, они пешком шли? Или она бежала в нижнем белье? Нет, Наталья Петровна. Я уверен, что девчонку к щиту привезли уже заколотой, вероятнее всего, в багажнике. И возвращались явно на машине.
– Но давайте все-таки предъявим фотографии деду, – настаивала я.
– Давайте, – согласился Ильич. – Хуже не будет.
Я припарковала машину, и мы направились к памятнику с конвертом в руках.
– Купите дедушке пива! – прокричал восточный человек из ларька. – А то у него горло пересохло.
– Дедушка, может, лучше водки? – спросила я.
– Лучше, – кивнул дедушка, глядя на нас с постамента.
Он на самом деле здорово походил на Владимира Ильича. Продавец тем временем выбежал из ларька с открытой бутылкой и пластиковым стаканчиком. Я дала ему денег.
– Вы будете? – спросил он.
Мы с Ильичом покачали головами.
– Дедушка, на фотографии не взглянете? – спросила я, держа в руке конверт.
Дедушка скосил взгляд с постамента. Ильич продемонстрировал краешек удостоверения.
– Я тебя и так знаю, – сказал «Владимир Ильич» Ильичу Юрьевичу. – Расследуешь распятие блудницы?
– О мертвых или хорошо, или никак, – заметила я.
Дед опять скосил на меня прищуренный глаз и протянул руку за фотографиями. Я отдала конверт, он достал из кармана очки, нацепил на нос и долго разглядывал.
– Молодого видел. Несколько раз. Когда точно – не скажу. Но, может, он тут живет?
– А старшего?
– Нет, никогда. Или не обращал внимания. Покажите Алику, – дед кивнул на ларек. – Может, он опознает.
– Дедуль, а ты не мог бы позвонить, если вдруг увидишь одного или второго?
Ильич достал визитку.
– У меня мобильного телефона нет. С Аликом договаривайтесь.
– Договоримся, но если вы увидите, пожалуйста, скажите Алику, чтобы позвонил.
– Ладно, – обещал дедок и хлебнул водки.
Мы отправились к Алику, опасливо выглядывающему из окошечка. Он уже понял, что мы оба или по
