Полины, пожалуй, досталось больше всех.
– Ада Сергеевна? – вдруг пораженно воскликнул отец Полины. – Что вы здесь делаете?
– Женщина пыталась убить баронессу Литтлвудскую, – пояснил Сигизмунд Сигизмундович. И спросил у отца Полины: – Вы ее знаете?
– Это последняя жена нефтяника Павла Прокофьевича Криворогова, – сообщила мать Полины.
– Что?! – вырвалась у меня. И я тут же заорала: – Анька, быстро сюда!
Анька появилась в сопровождении двух мужчин, которые прицепились к ней еще во Дворце бракосочетаний. Связанная девица при виде падчерицы стала осыпать ее проклятиями. Анька в первый момент обалдела, а потом не осталась в долгу, даже бросилась на мачеху, но ее удержали.
Пока дамы осыпали друг друга проклятиями и высказывали друг другу претензии, я отошла чуть в сторону и набрала номер Павла Прокофьевича, отца Аньки и мужа Ады Сергеевны.
Павел Прокофьевич был здорово навеселе и вместо приветствия заявил:
– Бонни, приезжай!
– Где вы находитесь? – спросила я совершенно серьезно.
– В самом деле приедешь?
Я пояснила, что приехать придется самому Павлу Прокофьевичу, причем срочно.
– Вы, кажется, хотели избавиться от последней жены, не отдавая ей половины имущества?
– Ну да, – ответил Павел Прокофьевич, быстро трезвея.
– У вас есть такая возможность. Но поспешите, пока ваша дочь Анна не нанесла ей тяжких телесных повреждений. Иначе появятся дополнительные проблемы и осложнения.
Я назвала поселок, в котором стоял дом Сигизмунда Сигизмундовича, начала объяснять, как сюда добраться.
– Ой, да мы тут в пятнадцати минутах езды! – перебил меня Анькин отец. – Я в бане у друга.
Я рекомендовала прихватить с собой и друзей.
Павел Прокофьевич появился очень скоро, причем в сопровождении трех приятелей мощного телосложения и с красными физиономиями. Одеты все были по-домашнему – в тренировочные штаны и футболки или незастегнутые рубашки. Двое оказались в тапках. Конечно, люди из бани…
Как раз в тот момент с другой стороны, из дверей особняка, выплыла невеста.
– А что тут происходит-то? – спросил один из друзей Павла Прокофьевича.
– Здесь свадьба, – ответила Клавдия Степановна. – А вы кто такие?
– Нефтяники, – ответил друг Павла Прокофьевича в расстегнутой рубашке, в проеме которой виднелся большой волосатый живот и огромный крест на толстой цепи.
– Свадьба – это хорошо, – сказал нефтяник. – Еще не дрались? А то я страсть как соскучился по хорошей драке…
Тут его взгляд упал на родственников Полины, и мужчина получил ответ на свой вопрос.
Я тем временем объясняла Павлу Прокофьевичу, за каким занятием впервые увидела его последнюю жену и как ее обезвредила.
– А чем тебе баронесса-то не угодила? – удивленно спросил Криворогов у супруги.
Связанная Ада Сергеевна демонстративно отвернулась.
Взор Клавдии Степановны тем временем упал на сумочку Ады Сергеевны, так и валявшуюся на земле. Женщина предложила взглянуть на ее содержимое. Мало ли, может, там еще какое-то оружие имеется…
Ада Сергеевна что-то заверещала, но Ленкину мать не очень-то остановишь, если она нацелилась что- то сделать. Тем более Ада Сергеевна была связана и за ней следило множество людей.
Клавдия Степановна схватила сумочку, расстегнула и высыпала содержимое на траву в центре круга собравшихся.
– Моя брошь! – заорала Анька и повернулась ко мне. – Бонни, помнишь, я тебе говорила, что она опять пропала? Но каким образом она оказалась у этой стервы? Значит, опять решила меня подставить? С первого раза не получилось, так еще кого-то убить вздумала? Значит, именно ты, вобла тощая…
У Аньки округлились глаза, когда до нее дошло, кто, вероятно, убил Полину и хотел «повесить» убийство на нее. Главным, конечно, было то, что кто-то подставлял ее.
Павел Прокофьевич, как я слышала, уже вызывал своего адвоката – с бумагой, подготовленной на подпись последней женушке. Анькин папа радовался сложившейся ситуации: Ада Сергеевна была застигнута в момент покушения на убийство, причем гражданки иностранной державы, в руке держала огнестрельное оружие, на котором остались ее отпечатки пальцев…
Анькин отец приблизился к пока еще законной супруге.
– Слушай внимательно. Я тебя отмажу, если бумажку подмахнешь, про которую я уже давно толкую.
– Я сама себя отмажу! – дернула подбородком Ада Сергеевна. – Доказательств против меня никаких. Вон девица, – она кивнула на меня, – подружка твоей дочери, и действовала по ее наущению. Или по собственной инициативе – ради подружки. Я никого не убивала…
– А Полину? – громко прозвучал голос пьяной невесты, обнимающейся с одним из нефтяников, в то время как жених с пробитой головой отдыхал под кустом.
Родственники Полины тут же приняли стойку боевых псов.
– Да, да, спросите у нее, куда ее помощники дели тело, – тем временем говорила Ленка. – Они тут его несколько раз с места на место перетаскивали…
Во время очередного выяснения отношений (с небольшим мордобоем по инициативе нефтяника) я опять отошла в сторонку, позвонила Бодряну и быстро описала ситуацию.
– Тело бы надо родственникам вернуть, – заметила я. – Придумайте, как бы все организовать. – И чтобы Павел Прокофьевич навсегда избавился от нежелательной супруги, насильно затащившей его в загс. А родителей Полины жалко.
Клавдия Степановна предложила народу пройти в дом и сесть за стол, за которым в теплой дружественной обстановке обсудить сложившуюся ситуацию и пути выхода из нее. Как я понимала, милицию никто опять вызывать не собирался. Но что эти русские будут делать, когда снова появится тело Полины? Между прочим, со следами насильственной смерти!
Кстати, экспертизу бы надо провести – действительно ли Полина убита из пистолета Ады Сергеевны, теперь упакованного в мешочек и прихваченного Клавдией Степановной. Хотя, может, у Ленкиной матери на пистолет другие планы? Надо бы поговорить с ней.
Народ двинулся в сторону дома. Я держалась в последних рядах, раздумывая, погулять мне еще по парку в ожидании Бодряну с «мальчиками» или вместе со всеми идти в зал и наблюдать за продолжением русских брачных традиций.
Я огляделась. Под одним кустом устроилась невеста с пузатым нефтяником, под другим на травке лежал жених, под третьим храпела баронесса.
Беспокоить нефтяника с невестой я не стала, им вообще не требовалось вмешательство посторонних лиц, а Олега и баронессу решила проверить. У Олега вполне могло быть сотрясение мозга. Его и баронессу следовало отвести в дом.
Я бросила взгляд на спящую баронессу, увидела улыбку у нее на губах и решила пока не беспокоиться. Но в следующую секунду замерла на месте и присмотрелась повнимательнее.
Часть драгоценностей пропала: теперь вместо двух браслетов остался один, и всего два кольца. И браслет, и кольца остались на руке, подложенной под голову (баронесса спала на боку).
– Так… – тихо произнесла я.
Я понимала, что найти драгоценности практически нереально, человек или люди, снявшие их с пьяной баронессы, постараются побыстрее покинуть территорию. Когда дама очухается, их будет точно не найти.
Но нужно ли
Я опустилась на колени рядом с Олегом.
