– А он?
– Идти он не может, – сказала я, – мы сами спасти его не в состоянии. Надо вытаскивать тебя.
– Но мы не можем его бросить! – взвился к потолку Костя.
– Мама! – раздался громкий шепот сына снаружи. – В замке открывается дверь.
Это окончательно решило дело.
Заставив Костю пригнуться, мы на четвереньках вылезли из склепа, я для вида все-таки закрыла решетку на «собачку», и мы вслед за сыном рванули к кромке леса, из которого начинали свое путешествие.
Костя больше не спорил, выполнял все указания, а по резвости напоминал олимпийского чемпиона в беге на спринтерские дистанции.
Вбежав в лес в том месте, откуда из него выходили, мы перевели дыхание. Я взяла бинокль из Сашкиных рук и направила его на замок. Там вновь все было спокойно. За такое время они, пожалуй, не успели бы дойти до склепов… По тропинке тоже никто не шел.
– Тихо! – приказала я своим, прислушиваясь.
Сашка в это время приложил ухо к земле.
– Нет, вроде бы никто за нами не гонится, – сказал ребенок через минуту.
– Лана, вы взяли что-нибудь поесть? – вдруг шепотом спросил Костя.
– Я бы тоже не отказался, – подал голос сынок.
– Да вы бы хоть отошли от кладбища немного, прежде чем о еде говорить! – воскликнула Верка укоризненно, пока я не успела ответить.
– Сколько раз я ни был на кладбище, там всегда кто-то пил и закусывал, – невозмутимо заметил сынок.
Я не особо удивилась его словам: поскольку Сашку на кладбище брала с собой только в Троицу, у него вполне могла возникнуть такая ассоциация. Да и вообще наш народ любит выпить и закусить на могилке. Национальная традиция, можно сказать. Но в любом случае мы еду с собой не брали.
Я решила больше не искушать судьбу. Верка с Сашкой со мной согласились безоговорочно, Костя хотел что-то возразить, но мы перевесили большинством голосов и всей компанией отправились к машине.
Братец рухнул на заднее сиденье и так и лежал бы там, если бы нам не требовалось также усадить туда и сына. Но Костя все равно остался в полулежачем состоянии, что я приветствовала: не надо никому показывать, что у нас в машине появился четвертый человек. Ведь деревенские же наверняка помнят, что нас было только трое.
Когда мы с Веркой тоже сели в машину, я повернулась назад и сказала братцу:
– А теперь рассказывай!
Вместо рассказа у братца началась очередная истерика. Он вопил про каких-то сумасшедших баб, потом стал проклинать женский пол в целом, после чего весь сотрясся в рыданиях. В таком состоянии я братца не видела еще ни разу, а он продолжал то размазывать слезы по лицу, то вопить про баб, то его опять начинало трясти в истерике.
Мы переглянулись с Веркой.
– Трогай! – шепотом сказала я ей. – Его вначале в чувство надо привести.
Верка кивнула, Костя продолжал рыдать сзади, Сашка его успокаивал.
При приближении к озеру Сашка вспомнил, что мы также собирались купаться. Его неожиданно поддержал Костя, заявив, что мечтает влезть в воду, чтобы смыть с себя могильную грязь.
– Давай в самом деле, что ли, – взглянула на меня Верка.
– Заверни в рощицу, – предложила я ей, – чтобы на всякий случай никому не мозолить глаза.
Обернувшись на Костю, я подумала, что купание может пойти ему на пользу, в особенности если еще и вода в озере холодная.
Верка съехала с шоссе недалеко от деревни (она явно была не первой, кто съезжал в этом месте, – судя по примятой траве) и, следуя по колее, частично обогнула рощицу, стоящую со стороны «обычных граждан», и уже там поставила «Сааб», заметив укромное место для машины под каким-то развесистым кустом. Мы все вышли, размяли ноги, которые почему-то затекли за такое короткое время (или сказывались переживания?), Сашка прихватил сумку с полотенцами и боезапасом (правда, у меня пистолет так и был заткнут за пояс), Верка закрыла машину, и мы тронулись в направлении озера. Нам предстояло пройти метров сто.
Их мы преодолели без приключений и оказались на узкой полоске берега, поросшего травой. Трава оказалась примята: тут явно загорали деревенские жители. С противоположной же стороны не возвышалось никакой рощи, берег был широким и частично песчаным. Возможно, песок завезли хозяева особняков.
Ни на одном, ни на другом берегу не было людей. Компания, не так давно веселившаяся у спуска к воде рядом с единственным стоящим на берегу домом, угомонилась, хотя из особняка и слышались звуки музыки. Упились, нажрались от пуза, искупались, теперь поплясать – и по койкам. Прекрасная программа для субботнего вечера. Простые советские граждане (вернее, граждане советской закваски) тоже уже устали, после трудовой недели повкалывав на участках, истопив баньки и приняв на грудь лекарство, правда, худшего качества, но, возможно, не в меньшем количестве.
Нам же после очередной порции совершенных подвигов хотелось смыть с себя грязь. И чего не купаться теплой летней питерской ночью? Тем более если все жители обеих деревень могли сделать это днем, а у нас такая возможность отсутствовала.
– Ой, блин, вы только посмотрите, что с моими ногами! – воскликнула Верка, наконец оглядывая себя. – Костя, неужели нельзя было падать поаккуратнее? Обязательно нужно было тащить меня с собой!
– Веруша, прости! – прижал руки к груди братец. – Я не хотел!
– Лана, неужели нельзя было плиту нормально поставить? – не унималась подружка. – И, как всегда, все на меня посыпалось! Костя, ты же мужчина, нет чтобы подставить тело под камни! Оно же у тебя не рабочий инструмент, как мое!
– Верочка, я бы с радостью за тебя поработал, – пролепетал Костя, слезы на глазах которого, к моей радости, высохли, – но, боюсь, не получится.
– Интересно было бы посмотреть на лица твоих клиентов, если бы ты вместо себя прислала Костю, – глянула я на Верку.
Сашка хихикнул.
– Да я, в общем, не в обиде, – смилостивилась Верка. – Искупаемся, потом ты, Лана, мне царапины обработаешь. Хотя вот тут, похоже, синяк будет… И шорты с блузкой надо стирать!
– Тетя Вера, кто же так одевается для лазанья по склепам? – ехидно заметил сынок перед тем, как броситься в воду, пока Верка не успела ему ответить.
– Ты посмотри, во что твоя мать одевалась и тебя одевала! – рявкнула Верка, бросаясь за Сашкой в воду. – Если бы сказала мне, что в камуфляж, я бы в камуфляж оделась!
Как и обычно, у Верки во всем была виновата я.
– Не ругайтесь, пожалуйста! – проблеял Костя. – Я все постираю.
С этими словами братец тоже прыгнул в воду. Отходит? Слава богу! Мне не терпелось узнать про его злоключения, но, пожалуй, придется подождать.
Я осталась на берегу, помня старую добрую истину: береженого бог бережет. Кому-то надо было стоять на стреме: а вдруг за нами уже увязалась погоня? А вдруг тут еще кто-то в засаде сидит? Да ведь и просто могут вещички спереть местные хулиганы – и из корыстных соображений, и просто из спортивного интереса. А у нас с собой было много ценного…
На всякий случай я также достала из сумки гранату и поигрывала ей, считая, что один мой воинственный вид должен отпугнуть потенциальных врагов. Верка, Костя и Сашка резвились в озере, заплыв на середину. По-моему, теперь Костя уже полностью отошел от приключений (попривык немного?), да и Веркино присутствие всегда действует на него благотворно. Верка, конечно, сегодня останется у нас (для завершения процесса излечения братца), а завтра мы заставим его рассказать обо всем случившемся подробно. Оставлю его в покое сегодня, хотя любопытство распирает… Я зевнула. Первый выходной из двух прошел уж слишком бурно.
Родственники с подругой уже плыли назад.
