не может выпустить его из дома. Тебе, кстати, самой было бы очень полезно посидеть в каком-нибудь подземелье и подумать о смысле жизни.
– Брат у меня один, а у тебя сотрудников тысячи две, если не ошибаюсь? – невозмутимо заметила я. – Если брать все твои предприятия. И своего брата мне удалось вызволить из плена, причем имея в помощниках только Сашу и Веру. А у тебя вон сколько орлов. Почему бы вам для разнообразия не заняться делом? А то треплетесь хуже баб.
– Ах ты брата вызволила? – прошипел Афганец. – Вот и моих людей вытянешь. Знаешь, что командир отвечает за каждого своего солдата? Вот и я отвечаю за своих ребят.
– Тогда при чем здесь мама? – невозмутимо заметил мой сынок, глядя на дядю Лешу невинным взором. – Тем более где ваша логика? То вы хотите маму в подземелье посадить, то чтобы она ваших людей спасала. Вы уж определитесь как-нибудь, дядя Леша. Может, мы вообще лучше домой поедем? А то маме завтра на работу. Ей выспаться нужно. Она работает, и не на вас.
Дядя Леша незамедлительно припомнил две свои машины, взорванные моими родственниками – Сашей и Костей. Другой бы, по словам Алексея Петровича, за это всей нашей семейке головы поотрывал, а он спустил дело на тормозах. Теперь пришла пора отрабатывать. Всей семьей.
– Так, вы четверо, – обвел глазами нашу компанию Афганец, – собирайтесь и отправляйтесь в замок. Мои люди пропали по вашей милости. А мы тут с Андреем и Валей пока лещей половим.
– Если они еще остались после того, как Светлана Алексеевна подняла всю деревню, – ехидно заметил Андрей Евгеньевич.
Нам все-таки выделили в помощь двух молодцев Афганца хотя бы для того, чтобы выступали в качестве рабочей силы и двигали могильные плиты, с которыми нам физически было сложно справляться. Мы все были вооружены пистолетами и гранатами, имели с собой несколько мотков веревки, два бинокля, фонарики, наша компания – еще и перчатки, о которых молодые бугаи как-то не подумали.
– С чего начнем? – посмотрела на меня Верка, когда мы остановились у кромки леса – там, где стояли в прошлый раз.
– Давайте попробуем хотя бы Карена вызволить, – робко предложил один из молодцев. – Вдруг его еще можно спасти?
– И если вашу мумию достанем – то это тоже улика, – заметил второй.
Пригибаясь в высокой траве, мы направились к третьему от края леса склепу, где в первый раз нашли труп некоего С.В. Признаться, мне показалось, что теперь трава у входа примята гораздо сильнее, – правда, проволока была замотана так, как ее заматывала я. Сашка с Костей остались на шухере, поглядывая в бинокли на замок, Верка, я и двое парней вошли внутрь.
Ребята без труда сдвинули плиту, за которой мы видели мумию, и обнаружили на ее месте старый, полуистлевший гроб, стоявший на пьедестале.
– Она в нем, что ли? – повернулись к нам.
Мы ошалело покачали головами и переглянулись. Ребята тем временем гроб выдвинули и приоткрыли крышку. В нем лежал скелет из желтых костей. Все кости, как я успела заметить, были целыми. Парни быстро убрали гроб обратно, поставили плиту на место и вопросительно посмотрели на нас.
– У нас не могло быть одинаковых галлюцинаций, – медленно произнесла я.
– Пошли посмотрим Карена, – вместо ответа предложил второй молодец.
Опять пригибаясь в траве, мы проследовали к склепу, где держали Костю.
Когда мы покидали его вчера, на полу оставались куски разбитой плиты, которой закрывали гробницу. Теперь не было не только обломков, но и все гробницы были закрыты так, словно их никто и не вскрывал. Правда, раствором не замазаны. Поэтому молодцы подцепили плиту каким-то специально прихваченным приспособлением (которого нам так не хватало вчера и из-за отсутствия которого мы с Веркой сломали ногти) и вскрыли место заточения Мовсесяна. Вместо него мы нашли еще один старый гроб с еще одним пожелтевшим скелетом. В месте заточения Кости стоял такой же. Мы решили не вскрывать две другие гробницы, почему-то уверенные, что в них сейчас не найдем никого живого.
Мы покинули склеп и, не забывая посматривать на замок, устроили совещание, сидя на какой-то старой плите в зарослях иван-чая. Все шесть участников собрания считали, что в склепах мы ничего интересного сегодня уже не найдем.
– Эх, если бы у нас вчера был фотоаппарат, – вздохнул Сашка, поглаживая камеру со всякими хитрыми прибамбасами, выданную Валентином, соседом Андрея Евгеньевича.
– Надо каким-то образом проникнуть в замок, – заметил один из молодцев Афганца, посматривая на монументальное строение из красного кирпича, стоявшее на пригорке. – Но под каким предлогом?
– А ведь Витя каким-то образом из него вышел, – кашлянул братец. – Значит, тем же путем можно и войти.
Я тут же извлекла из кармана план, нарисованный Витей, и все мы уставились на истыканные точками прямоугольники, по всей вероятности обозначающие могилы. Скорее всего, выход на поверхность имелся рядом или из-под одной из них.
– Ну что, пошли? – посмотрела на меня Верка.
Я тронулась в путь первой, за мной следовал Сашка, потом шла Верка, затем Костя и молодцы Афганца. Нам следовало удалиться от склепов к середине кладбища.
Внезапно иван-чай закончился и мы оказались на площадке размером примерно двадцать на двадцать метров, очищенной от травы. На ней в самом деле было два захоронения, за которыми явно ухаживали. Заметить их с дороги было невозможно, а узнать об их существовании – только пролетев над кладбищем на вертолете или случайно наткнувшись на этот ухоженный участок. В одной могиле был похоронен мужчина, в другой – женщина, причем мужчина умер пять лет назад в возрасте тридцати шести лет, а женщина полтора года назад в возрасте двадцати четырех, имена и фамилии оба имели русские. Ни фамилии, ни отчества не совпадали.
Я извлекла из кармана блокнотик и переписала туда данные с могильных плит – пусть Афганец выясняет, кто это такие. Но ведь в деревне говорили, что тут хоронили только каких-то бабок и одного богатого гражданина, причем с другой стороны кладбища. Андрей Евгеньевич упоминал Ваську Хмыря. «Богатый гражданин» и Васька Хмырь – вероятно, одно и то же лицо. Значит, здесь – обитатели замка? Вернее, бывшие обитатели? А деревенские сюда никогда не заходили? И менты не добрались? Или тогда этих могил еще не было? Хотя Хмыря, как сказал Андрей Евгеньевич, хоронили два с лишним года назад. Получается: раньше, чем девушку, но позже, чем мужчину. Или мужчину сюда перенесли с другого места?
– Давайте думать, где мог выйти ваш Витя, – подал голос один из молодцев Афганца. – Ведь он почему- то отметил эти плиты на плане. Другие-то ничем особо не выделяются.
– Надо сдвигать, – вздохнул Костя и вопросительно посмотрел на крепких молодцев.
Те без слов подошли к могиле некоего Олега Леонидовича Макарова.
Но плита не поддавалась. Она была толстой и большой, словно закрывала собой братскую могилу. Сверху еще одна была поставлена «на попа», перпендикулярно лежавшей на земле.
– Не, с этой ничего не получится, – наконец признали два бугая, покрасневшие от натуги.
Мы с Костей, Веркой и Сашкой тоже понимали, что щупленький Витя уж точно не мог бы с нею справиться. И почему я ничего у него не спросила? Но, с другой стороны, как я могла предположить, что он умрет? Или его убьют…
Парни тем временем переместились ко второй плите – такой же монументальной, как первая. И добились точно такого же успеха, то есть никакого.
– Что дальше? – посмотрели они на меня.
Признаться, я не представляла, что делать. Почему Витя отметил на плане эти плиты? Как ориентир? И где же он все-таки выбрался на поверхность?
– Надо вывести обитателей замка из равновесия, – внезапно сказал сынок.
Мы все повернулись к нему.
– Раз они пугают всю округу, – невозмутимо продолжал Сашка, – для них нужно тоже придумать что- нибудь этакое.
– Например? – спросила Верка. – Самим обернуться простынями и исполнить тут псалмы? Афганец всех
