не посчитав это нужным. Никто не заметил, как ей удалось завести палец в рот. По всей вероятности, она быстро сняла коронку и надкусила ампулу.
Но это еще раз подтвердило: мы имеем дело с какой-то серьезной организацией.
Поняв, что в деревне мы больше ничего не обнаружим, Афганец велел спалить ее к чертовой матери. К счастью, она стояла на расстоянии метров пятисот от леса, и Лешка решил, что огонь на деревья не перекинется, правда, оставил на месте нескольких парней, чтобы залить пепелище водой из реки. Пожар также скроет три трупа.
А мы сами маленькими партиями были переправлены в особняк, где лежал Костя, упившийся до бесчувственного состояния.
У Лешки были вопросы к Андрею Евгеньевичу. Я тем временем занялась процедурой приведения в чувство братца. Трезвея, он распевал похабные частушки, выученные сегодня с новыми приятелями. Костя, в отличие от Сашки, ото всех берет самое худшее.
– Почему ты не сказал мне, что к тебе вчера приезжали амазонки? – орал Афганец на Андрея Евгеньевича. Подумав, Лешка пришел к выводу, что у деревенских не было оснований врать мне о появлении трех девиц на джипе.
– Не было никаких амазонок.
– Какие-то бабы у тебя вчера были?
– Не было никаких баб, – уверенно ответил Андрей Евгеньевич.
Но тут у меня мелькнула одна весьма интересная мысль…
– Ты не хочешь показать его Альберту Михайловичу? – спросила я у Афганца.
Альберт Михайлович – практикующий маг-экстрасенс-хилер, снимающий сглазы и порчи, чистящий карму и восстанавливающий утерянную связь с ангелом-хранителем. Но на самом деле Альберт Михайлович – сильный гипнотизер, и его услугами пользуются разнообразные структуры и отдельные обеспеченные граждане, когда их обычные методы получения информации не помогают – или когда требуется что-то внушить человеку. Как я поняла в свое время, Альберт Михайлович не терзается нравственными проблемами, его интересуют только деньги. Он любит экзотические страны и экзотических женщин и является постоянным клиентом моей турфирмы, где мы с ним и познакомились.
Я считала, что если кто-то и сможет разобраться, копались ли в мозгах Андрея Евгеньевича, то только специалист уровня Альберта Михайловича. И ведь если Валентина и его друга приходившие к ним в полнолуние амазонки смогли погрузить в сон, значит, они владеют какими-то особыми навыками.
Афганец кивнул и посмотрел на часы.
– Завтра, – сказал он. – Прямо с утра поедем в его салон. Вот что, Андрюха. Сегодня переночуешь у меня. Так, поехали-ка все в город. Спать пора. Пожалуй, сейчас мы тут больше ничего не узнаем.
«А что бы ты хотел узнать, милый?» – вертелось у меня на языке, но я не стала задавать вопрос вслух.
Глава 13
Мы с Сашкой и Костей тоже ночевали в огромных Лешкиных апартаментах, с утра нас под охраной отвезли домой, где я переоделась и отправилась на работу, хотя, признаться, хотела бы еще поспасть часов пять. И это несмотря на то, что в офисе появилась только к двенадцати.
– Ой, Светлана Алексеевна, что тут только что по радио передали! – защебетали девочки.
– У вас есть время слушать радио? – приняла я суровый вид.
– Ну, мы только погоду. Ведь перед полуднем передают прогноз на три дня.
– А… – промычала я и поинтересовалась, что же их так заинтересовало.
Оказалось, что прошлой ночью и сегодня с утра в милицию позвонили с десяток граждан, проживающих в одном районе Ленинградской области. По всей вероятности, граждане (возраст всех находился в диапазоне от шестидесяти до восьмидесяти семи лет) маялись бессонницей. Все они своими глазами видели, как ведьмы и черти летели на шабаш. Милиция, которая уже устала отвечать, что граждане позвонили не по адресу, все-таки решила съездить к примерному месту проведения шабаша и нашла там сожженную деревню. Среди пепла были обнаружены человеческие кости. Однако жители ближайшей к пожару деревни как один заявили, что не видели ни пожара, ни ведьм, ни шабаша.
Я с трудом сдержала смех. Еще бы они что-то сказали после того, как вынесли из замка все добро.
Кстати, про замок в программе даже не упомянули.
Весь день я напряженно трудилась и продолжала бы трудиться еще часа два, если бы не позвонила Верка.
– Я в особняке у Валентина, – сообщила она дрожащим голосом. – Приезжай немедленно. Только никому не говори, что я здесь.
– Что случилось?!
– Нет, пожалуй, – продолжала Верка, словно меня не слышала. – Бери людей Афганца. Валька уже свою службу безопасности вызвал, но этого мало…
– Вера, ты скажешь мне, в чем дело?!
– Ланка, труп Карена Мовсесяна лежит у меня на кровати, – выпалила подружка.
Я на мгновение опешила, потом спросила: где? Какую именно кровать Верка имеет в виду?
Скороговоркой Верка выдала последние известия. Прошлой ночью, когда мы уехали в Питер, подружка осталась у Валентина, положившего на нее глаз. Выспавшись, они искупались в озере (на огороженном сеткой от лещей-мутантов участке) и засобирались в город. Валентин повез Верку к ней домой (где она отсутствовала с пятницы, болтаясь у меня), а притормозив у дома, решил, что перед расставанием им следует еще разок насладиться друг другом.
Они поднялись на нужный этаж (замок был не сломан, как сообщила подружка, поэтому она ничего не заподозрила), Верка открыла дверь и повела клиента в спальню, где стоит огромная тахта в форме сердца, в свое время сделанная по спецзаказу.
На тахте лежал мертвый голый Карен Мовсесян.
Они вдвоем уставились на него, широко раскрыв рты. В это мгновение во дворе прозвучала милицейская сирена. Поскольку инстинкт самосохранения у Верки развит не хуже, чем у меня, а то и лучше, она тут же схватила Валентина за руку, вывела из квартиры и потащила наверх к лестнице, ведущей на крышу. Они на нее успешно вылезли, пробежались до последнего подъезда (дом у Верки в форме буквы Г), там спустились вниз и вышли на улицу.
Хорошо, что Верка заставила Валентина поставить машину на улице, не въезжая во двор. Верка за свою жизнь натерпелась от пенсионеров, куда только не писавших на нее жалобы, поэтому просила, чтобы ее клиенты не особо мозолили глаза старым общественницам и анонимщицам, чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки сидящим на лавочке. И вообще Верка предпочитала работать у клиентов дома, а к себе водила только избранных и крайне редко, лишая бабок и дедок обретенного с ее помощью смысла жизни.
Любовнички быстро загрузились в машину, которая пока не привлекала ничьего внимания, и рванули назад в особняк, недавно ими покинутый.
После того как Верка мне все рассказала, у нее мелькнула другая мысль.
– Лан, а ты можешь ко мне съездить, а?
– Зачем? Спросить у милиции о результатах расследования?
– Нет, ну, может, они не ко мне ехали… Я же не знаю точно. Это мы психанули. Валька вон уже напился… И я тебе в панике звонить стала… А сейчас думаю: вдруг все зря?
Я, признаться, так совсем не думала. И порадовалась, что у меня дома сейчас, кроме Сашки с Костей, сидят, по крайней мере, двое молодцев Афганца, и квартира ни на минуту не оставалось пустой, как сообщили мне парни, дежурившие во время наших с Афганцем полетов на шабаш. Иначе бы и мне какой- нибудь «подарок» подбросили…
– Я подумаю, что можно сделать, – сказала подружке и отключила связь.
Я понимала, что с ситуацией надо разобраться, но единственное, что могла предложить, – это все-таки поехать к Верке, изображая святую простоту. Однако ехать одной не хотелось. Кто у милиции вызовет меньше всего вопросов? Ребенок.
Я позвонила Сашке, вкратце описала ситуацию, велела загрузиться в машину с одним из охранников и забрать меня из офиса. Правда, как выяснилось, охранники имели задание сообщать обо всех моих планах
