Гор, вдоль излучистой светло-шумящей Пайошни проникнешьВ те места, где отшельники в кельях святых обитают;Здесь же дорога в Видарбу». Так Наль говорил; но рыданьеГрудь Дамаянти спирало, и слезы лились по прекрасным,Бледным щекам. Она ему отвечала чуть слышнымГолосом: «Сердце мое замирает, и я от печалиВся цепенею при мысли одной о том, что так сильноВ этот миг тебя, о возлюбленный друг мой, тревожит.Царства лишенный, счастье утративший, голодом, жаждой,Всякой нуждою томимый, царей красота, мой единыйДруг, как мог пожелать ты, как мог ты подумать, чтоб былоМне возможно покинуть тебя, от тебя отказаться?Нет, мой прекрасный, тебя, изнуренного голодом, жаждой,Горем о счастье погибшем томимого, буду и в дикомЛесе и в знойной степи утешать я и словом и взглядом.Знай, что нет для души и для тела вернее лекарстваВерной жены». — «О! правда твоя, Дамаянти, — с улыбкойНаль ответствовал, — нет для несчастного лучше лекарстваВерной, любящей жены. Я с тобой не расстанусь; могло лиВ ум твой войти подозренье такое? Скорее с своеюЖизнью расстануся я, чем с тобою, сокровище жизни». —«Друг, для чего же ты мне говоришь о дороге в Видарбу?О, мне страшно! о свет мой прекрасный, останься со мною!Будешь себя самого ненавидеть, меня потерявши.Нет, мой друг, не указывай мне на эти дороги;Вся душа во мне замирает от горя и страха.Если же хочешь, чтоб к сродникам я возвратилась в Видарбу,Вместе пойдем; видарбинский царь, родитель мой, Бима,Радостно примет тебя и твоим утешителем будет;В почести будешь со мною ты жить под отеческой кровлей.Наль отвечал: «Дамаянти, сомнения нет, что отец твойРадостно примет меня и пристанище даст мне в Видарбе;Но, бесприютный и нищий, туда не пойду я. Могучим,Славным, богатым, подателем счастья тебе я оттудаВышел; могу ли туда возвратиться бессильным, бесславным,Нищим, счастия жизни твоей разрушителем? ЛучшеВместе с тобою, о светлый мой ангел, пойду в одинокийПуть по горам, по долинам, питаяся воздухом, жаждуСвежей росой утоляя, чтоб только лишь солнце и месяцНыне нас страждущих видели, прежде нас видев блаженных».
Глава четвертая
IТак утешал сокрушенную спутницу Наль; Дамаянти,Нежно к нему прижимаясь, одела его половинойСкудной одежды своей; и так под одним покрывалом,Голод и жажду терпя, дорогою трудной достиглиОба к низенькой хижине, лесом густым окруженной;Там, утомленные, пылью покрытые, царь и царицаДруг подле друга легли на голой земле без подушки.Наль заснул, и скоро глубоким сном ДамаянтиТакже заснула. Но сон царя злополучного длилсяМало; тяжесть лежала на сердце его; пробудившись,Стал он думать о царстве своем, о потерянном счастье;Странствие в диких лесах и степях его ужасало;Ум его помутился. «Что за судьба! — про себя онТак говорил, — не лучше ль мне смерть, чем изгнанье и бедность?Эта ж несчастная, мне себя посвятившая… должно льЕй без вины разделять мое заслужённое горе?Розно со мною она к родным возвратится; со мною жВместе уделом ей будет страданье одно; так не лучше льНам расстаться?» Так он все думал, думал, и скороВ нем утвердилася мысль, что ему Дамаянти покинутьДолжно. «Где бы она ни была, — он сказал, — никакаяВражья рука ей, небесно прекрасной, божественно чистой,Зла приключить не дерзнет; опасность может грозить ейТолько там, где буду с ней я, на беду обреченный».Так он, врагом обуянный, знакомился с мыслью разлуки.«Как же мне быть? — наконец он сказал. — Я наг; уж не взять лиМне половину платья ее? Но могу ли то сделатьТак, чтоб она не проснулась?» И он бродил в нерешимыхМыслях около хижины; вдруг на земле он увиделРжавый кинжал без ножон; поспешно, с радостью дикойЭтот кинжал он схватил, и им половину отрезалПлатья у спящей жены, и той половиной покрылся.После, как будто в испуге, зажавши глаза, побежал онПрочь, но скоро назад возвратился и горько заплакал,Глядя на спящую. «Та, на которую ветер холодныйДунуть не смел, которую знойное солнце не смелоЖарким лучом потревожить, краса молодая, усладаЖизни моей, подобно безумной, в обрезанном платьеЗдесь на жестком камне лежит. О ангел небесный,Свет души, Дамаянти, что будет с тобою, когда тыБоле меня не найдешь? О дочь прекрасная Бимы,Как же ты будешь бродить, не имея защитника в дикомЛесе, где львы и тигры живут, где змеи гнездятся?О вы, боги земные, боги воздушные, духиГор и пещер, охраняйте ее прекрасную младость!Самый же верный ей щит — ее непорочность святая!»Так сказав, опять удаляется Наль от беспечноСпящей спутницы, снова приходит, снова уходит,Плача, терзаясь, то сильным врагом, то любовью влекомый.
