Журнал вышел с фотографией Козакова на обложке, и кадр, сделанной Лией, украсил автобусные остановки, стены метро и даже фасады некоторых домов.
На этих фото его лицо было надменным и очень красивым. Он смотрел прямо в камеру, и его прищуренные зеленые глаза, цвет которых был многократно усилен при цветокоррекции, были безбрежны и спокойны. Но тем не менее автор бестселлеров был опасен. Ощущение опасности сквозило в уголках его плотно сложенных губ. Об опасности кричали тонкие морщинки, которые делали его похожим на грустного клоуна.
От такого мужчины умной женщине надо бы бежать без оглядки, вот только Лия не собиралась делать ничего подобного.
Догадывалась ли она о том, что случится, уже тогда, когда сделала этот кадр? Чувствовала ли она, что ее крылья уже загорелись, когда фотоаппарат щелкнул в первый раз и вспышка осветила надменное лицо мистика? Я очень хотела верить, что это было именно так.
– Шевелитесь, Анжелика! – бодро командовал в трубке голос Козакова. – Мы уже в ресторане и хотим вас видеть прямо сейчас. Без вас ведь не было бы ни съемки, ни журнала, ни даже рукописи. Да, да, не спорьте! Приходите, и будем праздновать!
– Если я вам нужна, то подъеду примерно через полчаса, – ответила я.
– Вы нам еще как нужны, Анжелика! И не надо ехать, приходите пешком. От вашего дома это ровно пятнадцать минут, погода отличная.
– Возможно, именно так я и сделаю.
– Возможно? Именно так? Не надо выпендриваться, Анжелика! Будьте проще!
Мистик довольно расхохотался и повесил трубку.
На то, чтобы собраться, у меня ушло не больше пяти минут.
Погода и правда была прекрасная: яркое, холодное солнце заливало все вокруг, небо было до неприличия синим, листья – желтыми, а в прозрачном воздухе уже ясно сквозило предчувствие снега…
Я шла по улице, а машины ползли рядом, и надо признаться, что Козаков был прав: я двигалась пешком гораздо быстрее, чем водители в своих автомобилях.
Если во многих случаях я и предпочитаю такси, это вовсе не потому, что выпендриваюсь. Сама природа поставила меня отдельно от всех остальных, и я не вижу ни малейшего смысла в том, чтобы увеличивать эту дистанцию. Но вряд ли знаменитому мистику приходило в голову, что чувствует в толпе женщина, когда все прохожие до единого смотрят сквозь нее. Разве мог это представить тот, кто притягивал взгляды где бы то ни было?
Я быстро шла по улице, ледяное осеннее солнце изливало на меня свой свет, но отказывалось греть. Точно так же, как и люди, которые шли рядом, скользили по мне взглядом, но отказывались видеть. Их взгляды скатывались с меня, как капли воды с чешуи ядовитой рыбы. И каждый прохожий снова и снова напоминал мне о том, что я родилась уродиной и уродиной умру. Наверняка автор теории об устройстве этого мира не думал ни о чем подобном, когда предлагал мне пройти до ресторана пешком.
Но это ничего, я привыкла.
Ровно через двадцать минут после звонка мистика я вошла в ресторан. В середине дня в понедельник почти все столики были пусты, и я увидела их сразу же. Они сидели вдвоем друг напротив друга и держались за руки. Козаков смеялся и что-то говорил, а Лия молча смотрела на него. Мне показалось, что она даже не дышала.
Впрочем, первое, что привлекло мое внимание, был не завороженный взгляд Лии и не ее хрупкие руки, на которые положил свои ладони мистик. Первое, что я увидела, была ее побритая наголо голова.
– Вам нравится, Анжелика? – спросила Лия.
Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, растерялась. Вряд ли стоило говорить, что ее взгляд стал еще пронзительней, а сама она сделалась еще больше похожа на ребенка, который ничего не знает, но тем не менее знает все на свете.
Я просто ответила:
– Вам идет.
А она улыбнулась так тепло и ласково, как будто прижала меня к самому сердцу. Будь у меня такая улыбка, я бы не позволила знаменитому мистику даже пальцем притронуться к моим волосам. Впрочем, понять, чем руководствуются женщины, рожденные привлекать, иногда бывает довольно сложно.
– По-моему, идеальная форма черепа, – авторитетно заявил Козаков и провел рукой по голове Лии. – Я собой горжусь.
– Вы собой гордитесь? Почему?
– Я сам ее побрил!
Мистик мне подмигнул, и в его глазах вспыхнула и сразу же погасла ослепительно яркая искра.
– Почему? – только и спросила я.
– Потому что это очень мощный обряд перерождения, Анжелика, им пользовались еще в древности! После такого человек рождается заново, в нем раскрываются способности, о которых он даже не подозревал, – тут мистик снова погладил Лию и улыбнулся. – К тому же она сама так хотела.
– Да, я сама так хотела, – выдохнула Лия.
– Во что же вы переродились? – спросила я у нее, но Козаков уже громко звал официанта, и они меня не услышали, а может быть – не захотели услышать.
– Что вы будете пить, Анжелика? – поинтересовался мистик. – Да не сидите вы, как пень. Ну что вы, в самом деле? Никогда не видели лысых женщин?
– Извините. Я буду пить то же, что и вы.
– Это значит, шампанское? Прекрасно! Наконец-то мы напоим Анжелику!
Я сделала глоток из бокала, но, как обычно, не почувствовала ничего, кроме кисловатого вкуса и пузырьков, которые сразу же ударили мне в нос, заставляя чихать.
Это всего лишь еще одна странность, данная мне при рождении: спиртные напитки не оказывают на меня ни малейшего влияния. Они меня не согревают, не заставляют кровь бежать быстрее, и уж тем более не делают мою голову тяжелой, а ноги – непослушными. Я не пьянею никогда. И несомненно, это весьма ценное качество для персонального помощника. Однако иногда мне бывает искренне жаль, что безотказное средство, которое помогает многим другим забыть все на свете, в моем случае совершенно бессильно.
Козаков был весел, шутил и сыпал тостами. Его лицо искрилось радостью, и я не знала, в чем причина: в алкоголе, обряде перерождения или в Лии, которая смогла зажечь эти искры.
В тот вечер она почти не говорила. Казалось, полураскрытыми губами она ловит каждое слово, сказанное автором бестселлеров, что таким образом слова переходят от него к ней, и при случае она непременно их произнесет. А может быть, превратит эти слова в изображения при помощи своей фотокамеры.
Лия не успела убежать от мистика, а теперь было уже поздно. И тот, кто все это придумал, наверняка был доволен случившимся.
Я шла домой, когда уже стемнело, прохожих стало меньше. С автобусных остановок, рекламных щитов и даже с фасадов некоторых домов на меня смотрело лицо Козакова, сфотографированное Лией для обложки журнала. И казалось, в этот холодный вечер он единственный, чьи взгляды не стекают по мне, как капли воды по чешуе ядовитой рыбы.
Но я знала, что это всего лишь иллюзия.
Мой телефон зазвонил, когда я собиралась ложиться спать.
– Анжелика, – произнес в моей трубке испуганный голос. – Помогите, я не знаю, что мне делать! Это Лия.
Откровенно говоря, я догадывалась, что однажды услышу нечто подобное, но не думала, что это случится так скоро.
– В чем дело? – спросила я.
– Я не знаю! Ему плохо! Он ужасно бледный и говорит, что у него нет сил шевелиться.
– Если он перебрал спиртного, дайте ему побольше воды или травяного чая и постарайтесь уложить
