Все они, в доме моем беззаконий творящие много». Так он сказал им. Они неописанный подняли хохот. В сердце, однако, у них на него присмирела досада. Волю его исполняя, Евмей, через залу прошедши, Лук и колчан со стрелами вручил Одиссею; потом он, Кликнув усердную няню его Евриклею, сказал ей: «Слушай, тебе повелел Телемах, чтоб рабыни немедля Заперли в женские горницы двери на ключ и чтоб, если Шум иль стенанье в столовой послышится им, не посмела Тронуться с места из них ни одна, чтоб спокойно сидели Все, ни о чем не заботясь и делом своим занимаясь». Кончил. Не мимо ушей Евриклеи его пролетело Слово. Все двери тех горниц, где жили служанки, замкнула Тотчас она; а Филойтий, покинув украдкою залу, Вышел на двор, обнесенный оградой, и запер ворота; Был там в сенях корабельный пеньковый канат; им связал он Крепко затвор у ворот и, в столовую снова вступивши, Сел там опять на оставленной им за минуту скамейке, Очи вперив в Одиссея, который, в руках обращая Лук свой туда и сюда, осторожно рассматривал, целы ль Роги и не было ль что без него в них попорчено червем. Глядя друг на друга, так женихи меж собой рассуждали: «Видно, знаток он и с луком привык обходиться; быть может, Луки работает сам и, имея уж лук, начатой им Дома, намерен его по образчику этого сладить; Видите ль, как он, бродяга негодный, его разбирает?» «Но, — отвечали другие насмешливо первым, — удастся Опыт, уж верно, ему! И всегда пусть такую ж удачу Встретит во всем он, как здесь, с Одиссеевым сладивши луком». Так женихи говорили, а он, преисполненный страшных Мыслей, великий осматривал лук. Как певец, приобыкший Цитрою звонкой владеть, начинать песнопенье готовясь, Строит ее и упругие струны на ней, из овечьих Свитые тонко-тягучих кишек, без труда напрягает — Так без труда во мгновение лук непокорный напряг он. Крепкую правой рукой тетиву потянувши, он ею Щелкнул: она провизжала, как ласточка звонкая в небе. Дрогнуло сердце в груди женихов, и в лице изменились Все — тут ужасно Зевес загремел с вышины, подавая Знак; и живое веселие в грудь Одиссея проникло: В громе Зевесовом он предвещанье благое услышал. Быструю взял он стрелу, на столе от него недалеко Вольно лежавшую; прочие ж заперты в тесном колчане Были — но скоро их шум женихам надлежало услышать. К луку притиснув стрелу, тетиву он концом оперенным, Сидя на месте своем, натянул и, прицеляся, в кольца Выстрелил, — быстро от первого все до последнего кольца, Их не задев, пронизала стрела, заощренная медью. Тут, обратясь к Телемаху, воскликнул стрелец богоравный: «Видишь, что гость твой тебе, Телемах, не нанес посрамленья. В цель я попал; да и лук натянуть Одиссеев не много Было труда мне. Еще не совсем я, скитаясь, утратил Силы, хотя женихи и ругаются мной беспощадно. Должно, однако, покуда светло, угощенье иное Им приготовить; и пение с звонкою цитрой, душою Пира, на новый, теперь им приличнейший, лад перестроить». Так он сказал и бровями повел. Телемах богоравный Понял условленный знак; он немедля свой меч опоясал, В руки схватил боевое копье и за стулом отцовым Стал, ко всему изготовясь, оружием медным блестящий. Песнь двадцать вторая
Тридцать девятый день
Одиссей убивает Антиноя, открывается женихам и отвергает мирное предложение Евримаха. Телемах приносит сверху оружия; он забывает затворить дверь, и в нее входит Меланфий, который снабжает оружиями женихов; но схвачен потом Евмеем и Филойтием; они запирают его, связанного, наверху. Явление Афины, сперва в виде Ментора, потом в виде ласточки; она приводит в расстройство чувства женихов. Все они, кроме глашатая Медонта и певца Фемия, умерщвлены. Одиссей повелевает вынести трупы из столовой. Казнь рабынь и Меланфия. Одиссей посылает Евриклею позвать Пенелопу.
Рубище сбросив поспешно с себя, Одиссей хитроумный Прянул, держа свой колчан со стрелами и лук, на высокий Двери порог; из колчана он острые высыпал стрелы На пол у ног и потом, к женихам обратяся, воскликнул: «Этот мне опыт, друзья женихи, удалося окончить; Новую цель я, в какую никто не стрелял до сего дня, Выбрал теперь; и в нее угодить Аполлон мне поможет». Так говоря, он прицелился горькой стрелой в Антиноя. Взяв со стола золотую с двумя рукоятями чашу, Пить из нее Антиной уж готов был вино; беззаботно Полную чашу к устам подносил он; и мысли о смерти Не было в нем. И никто из гостей многочисленных пира Вздумать не мог, чтоб один человек на толпу их замыслил Дерзко ударить и разом предать их губительной Кере. Выстрелил, грудью подавшись вперед, Одиссей, и пронзила Горло стрела; острие смертоносное вышло в затылок; Набок упал Антиной; покатилася по полу чаша, Выпав из рук; и горячим ключом из ноздрей засвистала Черная кровь; забрыкавши ногами, толкнул от себя он Стол и его опрокинул; вся пища (горячее мясо, Хлеб и другое), смешавшись, свалилася на пол. Ужасный Подняли крик женихи, Антиноя узрев умерщвленным. Всею толпою со стульев вскочили они и, глазами
