– Так-так! Вы его, случайно, не потеряли?
Мика залилась слезами и, немного успокоившись, призналась:
– Орландо забрал его обратно...
– Почему же?
Она мстительно указала на Лекока:
– Вон из-за него!
– Объясните, пожалуйста.
– Когда я рассказала Орландо, что американец заинтересовался моим кольцом, он пришел в ужасную ярость, обозвал меня по-всякому и заявил, что с него хватит, что я дура, идиотка, в общем говорил такие ужасные вещи, что я даже всего не помню. Он заставил меня вернуть кольцо и поклялся, что между нами все кончено!
Сайрус А. Вильям съязвил:
– Вам ведь не привыкать к разрывам, синьора.
Забыв свою обиду, она с надеждой спросила:
– Вы думаете, он вернется ко мне?
Лекок прикусил язык. Он не был уверен, что она не ломает комедию, но тем не менее не находил в себе смелости сообщить ей о смерти Ланзолини. Тарчинини пришел ему на помощь:
– Когда вы покинули Ланзолини?
– Это он меня покинул... в 'Академии'. Мы собирались позавтракать вместе... но Орландо не захотел... Он сказал, что идет домой и запрещает мне приходить...
Последовал новый приступ рыданий, который Тарчинини пришлось переждать, чтобы дослушать остальное:
– Я пошла к Лидии и рассказала ей, что произошло, а потом отправилась сюда, и... и я очень несчастна.
Инспектор Люппо, вошедший в этот момент, оказался третьим свидетелем рыданий Мики. За свою жизнь он повидал столько, что перестал чему-либо удивляться, и, решив, что слезы эти являются следствием признания, спросил комиссара:
– Забирать ее шеф?
– Погоди.
Садясь в машину, которую пригнал Люппо, Сайрус А. Вильям констатировал, что Ромео мог быть отличным следователем, если в не его слабость к женщинам. Стоило Мике разыграть перед ним отчаяние, и Тарчинини был обезоружен.
– На вашем месте, Ромео, я бы ее арестовал.
– Не раньше, чем я узнаю, лжет ли она.
– А как вы это узнаете?
– Попросив синьору Фотис подтвердить слова ее подруги.
В гостиной Лидии Фотис настал черед Тарчинини созерцать с величайшим вниманием гравюру, напомнившую Сайрусу А. Вильяму детство в их первый приход. Лекок пошутил по этому поводу, но не смог вывести комиссара из задумчивости. Что касается Люппо – крупного, тяжеловесного человека, своим бесстрастием напоминавшего быка под ярмом – то он уселся в кресло, вертя в руках свою шляпу. Войдя в комнату, хозяйка извинилась, что не сразу вышла к гостям, но она отдыхала. Американец покорно смотрел, как Тарчинини выделывает свои па. Он счел, что тот напоминает павлина, распускающего хвост.
– Синьора, мы в отчаянии, мои коллеги и я, что нарушили ваш покой, но вы можете оказать нам большую услугу.
– Я? Но я не знаю, как... Во всяком случае, синьор, я в вашем распоряжении.
– Давно ли вы видели синьору Росси?
– Мику? Она была здесь вскоре после полудня!
– Просто зашла навестить?
Лидия улыбнулась, как снисходительная старшая сестра, и Сайрус А. Вильям решил, что из виденных им в Вероне женщин это самая красивая.
– У нее было горе.
– Можно узнать причину?
– Не лучше ли вам спросить у нее самой?
– Прошу вас, синьора.
– Ссора с ее теперешним возлюбленным.
– Вы его знаете?
– Нет. Я очень люблю Мику и извиняю ее похождения, но не одобряю их. И не хочу входить в подробности ее любовных дел, которые никоим образом не поощряю.
– Она долго пробыла у вас?
