– Тогда выкладывай, я слушаю.
Жозетт ушла – она не привыкла вмешиваться в дела мужа, если он сам о том не просил.
– Патрон, я думаю, мы очень надолго вышли из строя.
– Правда?
– Послушайте, патрон… Фред и его приятели…
– …Они же – и твои…
– О нет! Слишком глупы! Работать один я согласен, но с ними – уже никогда! Это все равно что взять билет на каторгу до конца своих дней!
– Что ты имеешь в виду?
– Надо от них отделаться, патрон! Эти типы вляпались в чудовищную историю! Черт возьми, если у тебя есть хоть крупица разума, нельзя укокошить фараона да еще перебить всю его семью! Сервионе от нас не отстанет, и вы сами это прекрасно знаете…
– Раз нет свидетелей, он ничего не может против нас!
– Неужели вы приняли всерьез россказни дурака Пелиссана? И даже если никто ничего не видел, то чего ради прикончили Бенджена, коли не в отместку за Пьетрапьяна?
– Ты… ты… ты…
– Я уверен, что в глубине души вы со мной согласны, патрон. Вы еще увидите – следом за Мариусом отправятся другие…
– Господи Боже, но кто, по-твоему, их убьет?
– Если бы я только мог угадать… Прошу вас, патрон, давайте избавимся от этих типов и организуем другую банду, на сей раз выбрав людей получше. Вы сделаете меня помощником и…
– Нет. Ты слишком тщеславен для своих лет, Полен. У других, может, не так много в голове, но это испытанные, взрослые мужчины, и потом за них всегда думаю я. Да, согласен, ущелье Вилльфранш было… ошибкой, но мы сумеем выпутаться.
– То есть вы хотите, чтобы я вернулся на место?
– Да, ты вернешься на место.
Они пристально посмотрели друг на друга, и ни один не опустил глаз.
– Меня бы это очень удивило, месье Консегюд.
Гастон отметил, что парень больше не называет его «патроном».
– А меня – нет, малыш. По-моему, у тебя хватит ума припомнить, что бывает с теми, кто пытается от нас уйти.
Полен медленно встал.
– Должно быть, у меня совсем отшибло память.
– Мне было бы очень досадно за тебя, малыш.
– Не скажите, месье Консегюд… Между прочим, я все утро записывал то, что знаю о бойне в ущелье Вилльфранш, и, случись вдруг со мной несчастье, комиссар Сервионе тут же получит подробный отчет.
– Дерьмо!
– Ну-ну! Какой смысл ругать друг друга, месье Консегюд? Между нами все кончено. Вы забудете о моем существовании, а я вычеркну из памяти ваше имя. Согласны?
– Не воображай, будто ты обведешь меня вокруг пальца, щенок!
– Это уже случилось, месье Консегюд.
И Полен ушел, не сказав больше ни слова. На террасе снопа появилась Жозетт.
– Ты слышала? – осведомился Гастон.
– Да.
– И что же?
– А ничего. Последуй доброму совету и забудь о нем.
– Мне склонить голову перед каким-то ничтожеством?
– Полен вовсе не ничтожество, а очень опасный тип! К тому же он молод, а ты стареешь, мой бедный друг. Всему свое время. Я думаю, разумнее всего послушать парня и все бросить.
– Никогда!
Полен Кастанье был очень расчетливым подонком. Он хотел немного расчистить себе дорогу и надеялся в этом на помощь патрона. Отказ Консегюда означал, что действовать придется в одиночку и очень быстро. Кастанье прекрасно понимал, что как только Гастон расскажет все остальным, его ожидают очень крупные неприятности. Стало быть, надо поскорее избавиться от тех, кто может наказать его за отступничество.
Покинув виллу Консегюда, Кастанье отправился на вокзал и поехал в Монте-Карло, а там из первого попавшегося кафе позвонил комиссару Сервионе.
– Господин комиссар, – начал он, услышав голос полицейского, – до последнего времени я входил в банду Консегюда, но в том, что случилось в ущелье Вилльфранш, не замешан…
– Как ты это докажешь?
– В свое время устройте мне очную ставку с Базилией Пьетрапьяна, она подтвердит, что я ни при чем.
Полицейский тихонько выругался. Итак, они знают, что старуха была на месте преступления… Но Полен его успокоил:
– Не тревожьтесь, комиссар, только я один догадался, что бабка все видела и это она убила Бенджена. Если сумеет, она расправится и с остальными.
– А точнее?
– Кабри, Акро, Пелиссаном, Бэролем, а может, и самим Консегюдом.
– У вас есть доказательства?
– У меня – нет, но, по-моему, они должны быть у мадам Пьетрапьяна. Пока она в безопасности, поскольку Пелиссан сдуру поверил некоей Коломбе Пастореччья, которая божилась, будто, когда убивали ее родных, старая Базилия была в Ницце.
– А почему вы решили, что она солгала?
– Из-за убийства Мариуса Бенджена.
– Одного этого мало.
– Пока – да, согласен, но если вдруг Пелиссан отправится следом за Мариусом, разве у вас не сложится впечатление, что, сунувшись в «малую Корсику», любой из подручных Консегюда тем самым подписывает себе смертный приговор?
– Кто вы такой?
– Стоит ли, комиссар? Пока мне лучше не болтать лишнего. Но если мне когда-нибудь понадобится ваша помощь, я попрошу о ней от имени того, кто звонил вам из бара «Голубое солнце» в Монте- Карло.
И, не ожидая ответа, Полен повесил трубку.
Сервионе тут же пересказал весь разговор Кастелле. Тот вздохнул:
– Наконец-то они зашевелились.
– Этот тип не сказал ничего такого, о чем бы мы и без него не знали… И до сих пор у нас нет ни малейших доказательств…
– Вот если бы удалось заставить Юбера признать, что он обеспечил убийцам поддельное алиби…
– Никогда Юбер на это не пойдет… Их он боится гораздо больше, чем нас, Кастелле… Но надо хорошенько запомнить, что Пелиссан ходил на разведку в «малую Корсику», а главное – что по крайней мере один из членов банды (и между нами говоря, очень неглупый парень!) подозревает Базилию в убийстве Бенджена!
– Но, послушайте, это ведь невозможно!
– Вы уверены?
Кастелле немного поколебался.
– Нет…
– С завтрашнего дня я хочу, чтобы два агента постоянно дежурили у входа в «малую Корсику».
