– Жозе? Какой Жозе?
– Да Бэроль же!
– Он здесь? Скажи, что я отправился путешествовать! Не желаю больше его видеть!
– И не увидишь.
Тон жены сразу насторожил Юбера.
– Это почему?
– Потому что Бэроль мертв. Его убили сегодня ночью…
Хозяин «Веселого матроса» не ответил. Он лишь смертельно побледнел и, забившись в постель, натянул на голову одеяло, словно желая спрятаться от всего мира. Не в силах побороть охватившую его панику, Юбер уже явственно ощущал, как холодный металл терзает его плоть, яд сжигает внутренности, и нервно прислушивался, ожидая взрыва, который вот-вот разнесет его в клочья.
Жена стянула с него одеяло. Перекошенная от страха физиономия хозяина «Веселого матроса» производила жуткое впечатление.
– А теперь – довольно, Юбер! – повелительным тоном сказала Антуанетта, заставив мужа сесть. – Делай что хочешь, но, предупреждаю: я ухожу!
– Ты…
– И не вернусь, пока все не успокоится. Я вовсе не жажду закончить жизнь на манер Акро…
– Я боюсь…
– Я тоже… и мне это не по вкусу…
– Так что?
– А ничего! Решать должен ты.
– Но что я могу решить?
– Сам знаешь не хуже моего…
– Это невозможно…
– Подумай, Юбер… Остался один Кабри… а он, как тебе известно, недорого стоит…
– Это еще не повод, чтобы я его предал.
– Дело твое.
– А может, загнать ресторан?
– Если нам дадут на это время…
Сделав это утешительное замечание, Антуанетта вышла из комнаты. Юбер остался один. Он окинул спальню взглядом, но его так терзал страх, что привычная обстановка, против обыкновения, не успокаивала. Отчаяние сделало его чужим всему и вся. Неожиданно в доме зазвенели все стекла – где-то неподалеку самолет с громким «бум!» преодолел звуковой барьер. Юбер, дико завопив, вскочил с постели. Жена побежала в спальню.
– Что случилось? – с порога крикнула она.
– Я… я подумал… это бомба…
Она с жалостью и отвращением посмотрела на мужа.
– Ты сам-то хоть понимаешь, что помаленьку свихиваешься?
– Так, по-твоему, мне и в самом деле надо пойти… к Сервионе?
– Для нас обоих это единственная возможность уцелеть. Так я приготовлю тебе чемоданчик?
– Ну и выражения у тебя…
– Хочешь, я тебя провожу?
– Нет, иначе… у меня не хватит мужества…
Антуанетта снова посмотрела на мужа – как бы то ни было, а мысль о скорой разлуке ее немного растрогала.
– Так ты и в самом деле ко мне привязана?
Она ласково потрепала его волосы.
– Просто ты никогда не желал этого замечать. Дорогой мой… Надеюсь, они обойдутся с тобой не слишком сурово… Во всяком случае, можешь не сомневаться – я тебя подожду.
– А я и не сомневаюсь… Но сейчас мне лучше еще немножко отдохнуть… Пойду вечером или завтра утром…
– Тогда я смотаюсь в Кан – надо кое-что купить… Не возражаешь, если я возьму машину?
– Теперь она в твоем полном распоряжении.
Юбер послушал, как удаляется его «ДС», потом, выждав еще немного, начал складывать в два чемодана белье и костюмы. Наконец, спустившись вниз, он достал из тайника в стене погреба спрятанную на такой случай заначку: несколько тысяч долларов, пятьдесят тысяч французских франков пятисотенными банкнотами и тысячу швейцарских франков. С такой суммой Юбер мог ни о чем не печалиться по крайней мере в ближайшее время. Он вовсе не собирался идти в полицию и добровольно лезть за решетку, а комедию играл лишь для того, чтобы усыпить подозрения жены. Насчет ее любви Юбер не питал ни малейших иллюзий. То была пара мелких хищников, и один вполне стоил другого.
Он думал только о том, как бы спасти свою шкуру и прихватить побольше денег. Опасаясь, что его станут искать на вокзалах, он решил отправиться в Ниццу, а оттуда автобусом доехать до Диня. Но этот автобус ходит только по утрам, придется найти спокойную гостиницу, провести там ночь, а назавтра махнуть в горы. Уж туда-то за ним никто не погонится!
Даже не бросив прощального взгляда на «Веселого матроса», хотя, по-видимому, оставлял его навсегда, и не вспомнив о спутнице жизни, тоже, вероятно, покинутой навеки, Юбер сел в автобус, ходивший из Сан-Рафаэля в Ниццу. Через некоторое время, выходя из автобуса за Казино, он уже окончательно излечился от страха. Беглец поставил чемоданы на землю, вытащил сигарету и закурил, а потом снова нагнулся за чемоданами, да так и застыл в этом, довольно смешном, положении. Сигарета выпала изо рта. Напротив Юбера стояли две старухи в черном и молча смотрели на него. И тут беглеца снова охватила дикая паника. Ему не пришло в голову внимательнее рассмотреть этих двух старух и выяснить, следят ли они за ним или просто кого-то ждут. Не вспомнил Юбер и о том, что все старые горянки обычно ходят в черном. Правда, он сейчас был просто не в состоянии думать о чем бы то ни было. В мозгу, подобно колоколу, билась одна страшная мысль: они меня сейчас убьют, убьют, убьют… Не думая о том, что подобное поведение наверняка удивит окружающих, Юбер бросил чемоданы и как безумный кинулся прочь. Двое мужчин побежали было следом, решив, что это вор, бросивший добычу, но подгоняемый паническим ужасом Юбер удирал слишком быстро. Он вихрем влетел в полицейское управление, и попытавшийся остановить его полицейский отлетел к стене.
Услышав топот и крики на лестнице, Сервионе и Кастелле с удивлением переглянулись.
– Что там на них нашло? – проговорил комиссар. – Очумели, что ли? Пойдите узнайте, в чем дело, Кас…
Но не успел он договорить, как дверь распахнулась. Юбер, задыхаясь, с пеной на губах ворвался в кабинет. За ним вбежали несколько полицейских. Хозяин «Веселого матроса» с мольбой протягивал руки к инспектору:
– Спасите меня! Они гонятся за мной! Они меня прикончат!
– Кто?
– «Черные ведьмы»!
Кастелле жестом приказал подчиненным удалиться, потом повернулся к Сервионе:
– Шеф, я думаю, мой приятель Юбер жаждет облегчить совесть.
Помолодевший от радости комиссар не без симпатии поглядел на беглеца:
– Я вас слушаю, старина.
И Юбер заговорил. Он выложил все, не забыв ни о липовом алиби, ни о смерти Кастанье. Разговор получился коротким, и, подписав признание, Юбер в сопровождении двух полицейских отправился в камеру ждать, пока его отправят в тюрьму. Как только пленник вышел, Кастелле радостно воскликнул:
– Я знал, что Юбер сломается, а через него мы доберемся и до остальных!
– Но с чего вдруг такой панический страх?
– У Юбера побывали старухи.
– В Гольф-Жуане?
– В Гольф-Жуане!
