тебя так же, как и твоего легавого сыночка?
Старики вздрагивали, слушая эту яростную брань. Не испугался только Амедей Прато. Мало того, что его разбудили среди ночи, так он еще должен выслушивать, как оскорбляют корсиканцев! А когда Жозе стал похваляться, что убил Антуана, Прато схватил ружье, доставшееся ему по наследству от прадеда, который в свою очередь получил его от итальянского жандарма, а тот — у калабрийского бандита, убитого им.
К великому ужасу Альмы это ружье всегда было заряжено кусочками свинца, железа и всякой дрянью, которая при выстреле разлеталась в разные стороны. Это ружье, висевшее в спальне, связывало Прато с прошлым, о котором они всегда вспоминали с тоской. Это ружье свидетельствовало о том, что связь с их древней страной еще сохраняется.
Не обращая внимания на мольбу жены, Амедей схватил ружье и выскочил на улицу. Бероль стоял спиной к нему.
Прижимаясь к изъеденной непогодой и временами стене, Амедей прокрался в небольшой проходной двор, который выходил на улицу Солейа.
Базилии надоело слушать ругательства Бероля, и она выплеснула ему на голову содержимое ночного горшка. Разъяренный Жозе открыл стрельбу. На выстрелы прибежали полицейские.
— Именем закона, прекратить стрельбу! — крикнул полицейский.
Но Бероль был уже в таком состоянии, что ничего не слышал. Он выстрелил несколько раз в сторону полицейских, те тоже ответили выстрелами. В квартале стоял невообразимый шум.
— Сдавайтесь!
— Идите арестуйте меня, если не боитесь получить пулю в живот!
Жозе начал медленно отступать. Полицейские осторожно следовали за ним. Внезапно протрезвев, Бероль понял, что влип в историю, из которой трудно будет выпутаться. Засунув пистолет в мусорный контейнер, он незаметно проскользнул в проходной двор. Вдруг он застыл, не веря своим глазам. Какой-то тип, похожий на мумию, сбежавшую из саркофага, преградил ему путь. В руках мумия держала какую-то штуку, отдаленно напоминавшую ружье. Бероль подумал, что это все ему привиделось в страшном сне.
— Сгинь, нечистая сила!
— Ты не должен был… — тихо прошептал Амедей.
— Что не должен был?
— Убивать наших друзей!
— Ну и что?
— Я убью тебя!
— Мне некогда слушать твои глупости, папаша. Убирайся, за мной гонится полиция.
— Это уже не имеет никакого значения.
— Слушай, папаша, уйди, а то я тебя ударю.
— Поздно.
— Посмотрим!
— Тут и смотреть нечего!
Бандиту показалось, что его разорвало пополам. Он умер, не успев прийти в себя от удивления. Старое ружье выстрелило с таким оглушительным треском, что полицейские решили, что обвалился дом.
Они кинулись во двор и наткнулись на тело Бероля. Один из них включил электрический фонарик, а второй склонился над трупом. Стянув с него куртку, полицейский застыл от изумления. Наконец, он поднялся и прошептал:
— Невероятно! Его всего изрешетили!
Комиссар Сервион даже не шелохнулся, когда ему сообщили, что Бероль убит в «малой Корсике».
— Нам остается только ждать, пока они убьют всех до единого. Больше мы ничего не можем сделать.
— На этот раз, патрон, это непреднамеренное убийство, — заметил Кастелле. — Рапорт полицейских…
— Я умею читать, Кастелле… Жозе сам нарвался… Но я должен вам напомнить, если вы забыли, что нам платят деньги не за то, чтобы просто регистрировать убийства…
— Хотите, я поеду и все расследую на месте?
— Зачем? — спросил Сервион, пожимая плечами. — Зачем снова совать нос в это гнездо лжецов? Человека убили на пятачке размером с носовой платок, а мы не знаем не только кто его убил, мы даже не знаем, из какого оружия! Лаборатория ничего не может определить! Самые опытные эксперты говорят, что это была не иначе как пушка, заряженная картечью!
— Но в любом случае это оружие находится в «малой Корсике». Дайте мне ордер на обыск…
— …и вы ничего не найдете, старина. Поверьте мне, сейчас его там уже нет…
— Что же нам делать?
— Ничего… ждать…
Фред Кабрис ждать не хотел. После смерти Бероля Фред понял, что следующим будет он. Ему очень не хотелось покидать Ниццу и свою жену Анаис, которая все еще находилась в тюрьме, но из соображений безопасности нужно было убраться подальше от столицы Лазурного Берега. Он решил позвонить Консегуду и сообщить ему о своих планах. Трубку сняла Жозетта.
— Алло, мадам Жозетта?
— Да, здравствуй, Фред.
— Вы уже знаете?..
— Да… Это ужасно!
— Я сматываюсь, мадам.
— Вы покидаете нас?
— Вы ведь понимаете, что следующий в списке — я…
— Конечно.
— До свидания, мадам. Передайте привет патрону.
— Чьему патрону? — подумала Жозетта, подходя к мужу, который сидел в кресле, осунувшийся и сгорбленный, как глубокий старик.
— Это Фред.
— Чего он хотел?
— Попрощаться.
— Попро…
— Он уезжает. Он боится.
— А… Послушай, а не уехать ли и нам?
— Мы уже не так молоды, Гастон, — сказала жена, пожав плечами. — И потом… оставить все это? Нет! Нам слишком дорогой ценой досталось это! Я никуда не поеду. И если нам суждено умереть, я хочу умереть дома.
Затем, немного помолчав, она добавила:
— Но ты можешь уехать, если хочешь.
— Нет, — сказал он, покачав головой. — Мы с тобой в одной упряжке. Будь что будет!
Юбер еще спал после тяжелого вчерашнего дня, когда прибежала жена.
— Юбер! Юбер, проснись!
Он с трудом открыл глаза и проворчал:
— Ну что там?
— Жозе!
— Жозе? Какой Жозе?
— Бероль!
— Он пришел? Скажи ему, что меня нет. Я не хочу его видеть!
— Ты его больше не увидишь!
Она произнесла это таким тоном, что Юбер сразу проснулся.
— Почему я его больше не увижу?
— Потому что он мертв. Его убили сегодня ночью.
