– В… в Сент-Галь.
– А как ее звали?
– Черт возьми, не ваше дело!
– Как вы думаете, полицию тоже должен удовлетворить подобный ответ?
Шауб вцепился в край стола.
– Полицию?
– Да. Она потребует уточнений. А потом наведет справки и выяснит, что у вас не было в Сент-Галь никакой тети и наследства вы тоже не получали.
– Шутить изволите? Это я-то не получал наследства? И откуда же у меня тогда деньги?
– Вам заплатили за участие в ограблении, которое свалили на меня.
Шауб так внезапно перешел в нападение, что застигнутый врасплох Сенталло не успел увернуться. Хозяин дома вцепился ему в горло.
– Да замолкнешь ты, сволочь такая? Замолкнешь?
Памятуя об указаниях Вертретера, Людовик лишь спокойно отвел руки Шауба в сторону.
– Разве уже это одно не признание?
Смирившись с неизбежным, бывший охранник тяжело упал на стул. Слушать, как всхлипывает и скулит такой здоровяк, было крайне неприятно. Наконец он высморкался и распрямил спину.
– Ну, почему вы обвиняете во всех своих несчастьях меня, Сенталло?
– При желании вы могли бы помочь мне восстановить доброе имя, Шауб… По-вашему, справедливо, чтобы я расплачивался за других?
– Я ничего не знаю…
– Напрасно упорствуете. Как пить дать, придется вам помирать в тюрьме.
– Нет!
– Тоскливо за решеткой, Шауб, особенно когда знаешь, что торчать тебе там до конца своих дней…
– Замолчите!
– Час за часом, неделя за неделей… и все это так однообразно, что постепенно сливается в какую-то дурную бесконечность, а ты перестаешь соображать, день прошел или год… Кладбищенская тишина… Надзиратели, которым надо кланяться… теснота в камерах и полная невозможность побить одному…
– Черт возьми, да замолкнете вы или нет?
– Время тянется и тянется… и мало-помалу впадаешь в своего рода оцепенение… Я знал одного типа, который забыл, сколько ему лет… Его уже ничто не интересовало… Он шел из камеры в мастерскую, из мастерской в столовую, оттуда опять в мастерскую, потом в камеру и так далее без остановки… без остановки, Шауб!
– Я не хочу! Не хочу…
– Но ведь и я тоже не хотел, однако жандармы отвели меня туда… меня, невиновного! В то время как вы, Шауб, вы виноваты!
Казалось, Рудольф совершенно уничтожен. Он попробовал еще раз возразить, но чувствовалось, что старик сам не верит своим словам.
– Нет… нет… – только и мог лепетать он.
– Да, вы виновны в том, что помогли украсть триста шестьдесят восемь тысяч франков из банка Линденманн… Думаете, судьи простят, что, не удовольствовавшись одним преступлением, вы еще позволили осудить вместо себя безвинного? Да вам остатка жизни не хватит расплатиться за такое дело!
Сенталло прикидывал, сломается Шауб или нет. Он чувствовал, что хозяин дома вот-вот поддастся панике, и хотел подыскать нужные слова и угрозы, которые довершили бы смятение противника, но быстро убедился, что исчерпал все возможные доводы. Людовик тщетно ломал голову, что бы еще сказать, как вдруг Шауб сам вывел его из затруднения.
– А что, если бы я вам помог? Вы бы позволили мне остаться в стороне?
Наконец! Сенталло с трудом сдержал душивший его смех.
– Вы могли бы мне помочь? Но каким образом?
– Представив доказательство, что вы ни при чем.
– А точнее?
– Письмо, в котором тот, кто все затеял, объясняет мне, что надо делать.
– А кто это, Шауб?
– Сами увидите подпись!
– И у вас это письмо здесь?
– Я его спрятал… в сарае.
– Так ищите скорее и несите сюда!
– Э, нет! Не так быстро! Сначала скажите, что я получу взамен!
– А что бы вы хотели?
– Чтобы меня оставили в покое.
– Но это не от меня зависит.
– Тогда и говорить не о чем!
На мгновение у Людовика мелькнула мысль, что он мог бы выколотить из Шауба это письмо, но, во- первых, он сомневался, что трепка окажет нужное действие, а во-вторых, не доверял собственной силе, уже не раз игравшей с ним скверныс шутки. Неужели придется все бросить теперь, когда цель так близка? И снова Шауб сам ему помог.
– Может, вас устроит другой вариант?
– Я вас слушаю…
– Допустим, я покажу вам письмо – заметьте, не отдам, а только покажу… Вы глянете на подпись, а потом уж сами разберетесь с автором… Годится?
– А если он вас выдаст?
– Все равно ничего не сможет доказать!
Сенталло предпочел бы унести письмо с собой, но выбора у него не было.
– Ладно… я согласен!
– Вы даете мне слово?
– Даю.
– Тогда сидите здесь, а я пойду за письмом… Но я не хочу, чтобы вы видели, где оно спрятано… Оставайтесь тут и ведите себя паинькой, а, Сенталло?
В голосе Шауба звучала какая-то фальшь. Людовик это почувствовал, но никак не мог разгадать, какую тот готовит ловушку. Собирается удрать? Но это значило бы лишь угодить в лапы полиции с разбегу… А потом, Сенталло увидел бы в окно, как Шауб пробирается к калитке, и быстро догнал бы беглеца. Телефона же здесь нет, так что предупредить кого бы то ни было невозможно. Решив поскорее покончить с этим делом, Людовик согласился на условия бывшего охранника.
– Хорошо, я буду ждать здесь.
Явное облегчение, мелькнувшее на лице Шауба, не предвещало ничего хорошего. Во всяком случае, так подумал Сенталло.
– Это займет всего несколько минут…
Хозяин дома торопливо вышел, и до Людовика скоро донесся стук двери в сад. Оставшись один, он с сожалением подумал, как досадно, что Франц не бродит где-нибудь поблизости – совет полицейского ему бы сейчас совсем не помешал. А вдруг надо было действовать как-то иначе? Больше всего Сенталло беспокоил довольный вид Шауба – тот выпорхнул из комнаты, как на крыльях. Однако возможно, что бывший охранник и в самом деле искренне хочет помочь, и Людовик решил в таком случае всеми силами постараться спасти его от расплаты. Только согласится ли Вертретер? А комиссар Лютхольд? Как все это сложно!
Ход размышлений Сенталло нарушил шум приближающегося автомобиля, и в ту же секунду он сообразил, что Шауб ушел довольно давно. Почему он так долго копается? Из-за поворота выскочила машина, точнее, такси. Вскарабкавшись по крутой тропинке, оно замерло у самой двери. Людовик видел в
