мадам Агата?
– Совершенно верно.
Жирель встал перед распорядителем.
– Что вы думаете об убийстве Жерома Маниго?
– Очень печальное событие.
– Ну а помимо этого, у вас имеются еще какие-нибудь соображения?
– Нет.
– Значит, одного из ваших хозяев убили, а вам все равно?
– Человек в моем положении не думает, он смотрит и молчит.
– Вы не имеете права молчать, когда речь идет о преступлении!
– Я сам себе судья в вопросах, что я имею право делать, а что нет. Смерть господина Жерома – несчастье, но она не может заставить меня нарушить мой долг слуги дома, слуги, который имеет перед другими преимущество – все видеть, но и обязательно – ничего не говорить.
– Значит, вы отказываетесь говорить?
– Я к этому не расположен.
– Ну, это мы еще посмотрим! А пока назовите мне вашу фамилию, имя и должность, и кухарка тоже. Или вы и к этому не расположены?
Когда Генриетта Нантье замолчала, Жозеф Плишанкур подытожил:
– Если я правильно все понял, то ваш муж – счастливый деловой человек, чья порядочность может быть примером для других. Мадемуазель Маниго принадлежит к разряду пожилых дам, которые в хороших семьях являются хранительницами традиций. Вашей дочерью могла бы гордиться любая мать. Ваш сын – Жан-Жак – личность прямолинейная, немного избалованная, чем объясняется то, что он до сих пор не решился начать серьезно работать, в чем ему подражает сестрин муж – Патрик Гюнье. Последний – тем не менее зять, о котором мечтает каждая теща. Ваш брат Жером был философом, тихим и мирным, ни о чем не подозревающим и ни с кем не общающимся. Добавлю, что дворецкий давно уже у вас на службе и вне всяких подозрений, как и кухарка. Вы можете поручиться за честность домработниц и утверждаете, что амбиции шофера не выходят за пределы гаража.
– Вы прекрасно все поняли.
– Я не сомневаюсь, только…
– Что только?
– Имеется одно «но»!
– Одно «но»? Какое «но»?
– Вы ошибаетесь в одном из тех, кого только что расхвалили.
– Правда? И почему же?
– Потому что Жером Маниго был убит, мотивом преступления явилась кража, и преступник – кто-то из домочадцев.
Закончив с Эдуардом и Агатой, Жирель попросил их выйти и приказал дворецкому прислать к нему первую горничную. Агата не без скрипа выполнила требование полицейского.
– Никогда не думала, что доживу до такого! Какой-то сопливый мальчишка выгоняет меня из моей кухни! Мир и в самом деле перевернулся! Господин Эдуард, по-вашему, он имеет на это право?
– Боюсь, что да, мадам Агата.
– А по-моему, это превышение власти.
– Время такое, мадам Агата. Не требуется хороших манер, чтобы поступить на службу в правоохранительные органы.
– А мое рагу?
– Простите?
– У меня на плите рагу! И если я его выключу, то все испорчу.
– Тем хуже для рагу, мадам Агата. Кажется, правосудию не угодно, чтобы у вас сегодня удалось рагу.
Кухарка обругала полицию последними словами, после чего сняла кастрюлю с огня и удалилась в сопровождении дворецкого.
Жирель не успел толком переварить все оскорбления, которые ему пришлось выслушать в свой адрес, но настроение его резко улучшилось, когда он увидел Монику. Он тут же решил, что она девушка красивая и не без блеска в глазах.
– Мадемуазель, прежде всего вы должны мне ответить на следующий вопрос: у вас такой же гнусный характер, как у дворецкого и кухарки?
Она рассмеялась.
– Это вам судить.
– Вы готовы к сотрудничеству?
Моника схитрила:
– Смотря что вы под этим подразумеваете.
Полицейский, как известно, был юноша увлекающийся и тут же воспылал:
– Как вас зовут, зайка?
– Моника.
– Моника! Прелестное имя! Моника?…
– Люзене.
– А сколько же вам лет, очаровательная Моника?
– Двадцать девять.
– Чудесный возраст!
– Вы так думаете?
– Глядя на вас, я в этом уверен. Возраст, когда женщина расцветает, как бутон, обещающий цветок…
– А вы поэт.
Инспектор выгнул грудь колесом и разгладил галстук. Очередная покорная жертва была у него в руках.
– Солнце мое, у такой умницы, как вы, непременно должно быть хоть маленькое соображение по поводу убийства.
– Да нет же. Я только считаю, что все это отвратительно.
– Да ну! А что вы думаете о Жероме Маниго?
– Невозможный скряга. И к тому же руки загребущие, – вы понимаете, что я хочу сказать?
– Объяснять не надо.
– Тем более при таком богатстве, какое имел он со своими бриллиантами, уж и подавно стыдно жадничать!
– А вы их видели?
– Да… Он даже хотел мне подарить один из них, если бы я согласилась… Вы понимаете?
– И вы, разумеется, не согласились?
– Я люблю бриллианты, но не такой ценой.
– Это делает вам честь, малышка. Когда вы видели Жерома Маниго в последний раз?
– Вчера вечером, во время приема, я принесла ему чашку чая.
– Он не показался вам странным?
– Нет.
– А нож?
– Бумагорсз, которым он обычно пользовался.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Единственное, в чем я уверена, что убийца не из наших.
– Почему вы так считаете?
– Потому что… потому что это невозможно!
