– К несчастью, это вполне вероятно. Вам уже говорили, что вы красивы?
– И не один раз.
– Вы свободны сегодня вечером?
– Да.
– Хотите пойти в кино?
– Думаю, да.
– Я вас приглашаю.
– Нужно только у Поля спросить.
– Кто такой Поль?
– Мой жених.
– А?… Ну ладно, не будем тратить время на болтовню.
– Но вы же сами…
– Достаточно, Люзене. Попрошу вас выйти и позвать ко мне вашу коллегу.
Генриетта Нантье разочаровалась в Жозефе Плишанкуре после того, как последний попытался убедить ее, что преступник – кто-то из домашних. Она спросила:
– Я думаю, у вас больше нет вопросов?
– Пока нет. Кто из ваших родственников сейчас дома?
– Моя дочь и кузина.
– Я могу их увидеть?
– Конечно, только не понимаю, что нового вы сможете у них узнать.
– Мне виднее.
Теперь Генриетта уже ругала себя за то, что приняла за светского человека этого мужлана, намеревающегося вести следствие у Нантье так, словно он имел дело с какими-нибудь Дюпонами. Она решила намекнуть на это префекту, а пока вызвала распорядителя.
– Эдуард, спросите у мадемуазель Армандины, может ли она принять инспектора.
Моника вышла из офиса, виляя задом, а Жирель был очень чувствителен к такого рода телодвижениям. Настроение его испортилось донельзя. Он ощущал себя полным идиотом среди этих людей, где каждый словно из кожи вон готов был вылезти, лишь бы доказать ему его неполноценность. Но при появлении Деборы злость его растаяла, как снег на солнце. Красота девушки потрясла его, а ее строгий вид – парализовал. Настоящая женщина! Леон задрожал. Дебора не походила ни на одну из тех, над кем он до сих пор одерживал слишком легкие победы. Он оробел.
– Здравствуйте, мадемуазель.
– Здравствуйте.
– Как вас зовут?
– Дебора Пьюсергуи.
– Сколько вам лет?
– Двадцать два.
– Надеюсь, вы меня не боитесь?
– Нет, тот, кто идет вместе с Богом, ничего не боится.
– А? – полицейский не сразу пришел в себя. – Вы… Вы не здешняя, не правда ли?
– Я приехала из Севен.
Инспектор догадался, что к этой нужен особый подход.
– Вы знаете, почему я здесь?
– Из-за смерти господина Жерома.
– Правильно, и что вы о нем думаете?
– Он был из тех, о ком пророк Исайя сказал: «Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо Его от вас».
– То есть, вы не очень уважали покойного?
– Он был грешник. Он считал, что за деньги можно купить все. Господь жестоко покарал его.
– Понимаю. А на чем основано ваше мнение?
Девушка рассказала Жирелю о намеках дяди Жерома, после чего заключила:
– Тот, кто живет несправедливо и развратничает, не должен рассчитывать на Божью милость.
– Безусловно… Вы помолвлены?
– Я?… Нет.
– Вот и хорошо!
– Что?
– То есть я хотел сказать… В общем, неважно… Вы мне очень нравитесь, Дебора.
Она сурово на него посмотрела.
– Будьте осторожны, господин инспектор!
– С чем?
– Со словами.
– Не понимаю.
– Если вы мне скажете что-нибудь непристойное, я буду вынуждена вас ударить, а мне бы этого не хотелось.
Наверное, так должно было случиться, что с самого утра инспектора Жиреля преследовала неприятность за неприятностью. Обычно, когда он появлялся в каком-нибудь обществе, что-то подобное робкому благоговению сопровождало каждое его действие. Здесь же его не только ни во что не ставили, но ко всему прочему красивая девушка говорила ему, что если он захочет за ней немного поухаживать, она его поколотит. Когда у вас в груди бьется сердце Дон-Жуана, вы очень тщеславны. Эта прекрасная брюнетка с голубыми глазами слишком много на себя берет! Надо ей спеси поубавить! До сегодняшнего дня девушки, попав в объятия полицейского, отнюдь не жаловались! Чем эта отличается?! И в конце концов она всего лишь домработница!
– Вы действительно меня ударите?
– Действительно.
– Спорим, что нет!
Он протянул к ней руку, но удар Деборы взорвался у него под левым глазом, и полицейский оказался на полу, плохо понимая, что с ним произошло.
Жирель не успел очухаться, а главный уже входил в офис.
– Это еще что такое?
Леон посмотрел на шефа, – синяк под левым глазом не оставлял сомнений в его происхождении. Плишанкур удивленно воскликнул:
– Вас побили? Кто осмелился поднять руку на инспектора Национальной Безопасности?
– Я.
Жозеф обернулся на голос девушки.
– Вы?!… Но… Но почему?
– Он хотел меня поцеловать.
– А!… И чем вы его побили?
– Кулаком.
– Кула… Жирель, вам должно быть стыдно!
Жирель, который к тому времени уже успел подняться и закрывал носовым платком заплывший глаз, готов был сквозь землю провалиться.
– Я думаю… Короче, это недоразумение…
– Мне так не кажется, инспектор, и по поводу вашей специфической манеры вести допрос вам предстоит объясниться с комиссаром Мосне.
Плишанкур посмотрел на Дебору.
– Вы очень сильная и, судя по тому, как вы поступили с моим помощником, очень щепетильны в вопросах чести. Только мне пришла в голову одна мысль… Когда вы видели в последний раз Жерома
