данной, банковской, ситуации его явно подставляли и тоже были заинтересованы в том, чтобы у него не было денег в том количестве, которое предусматривает некоторую свободу действий. Аскольд это понимал, но не понимал, за что и кто его хочет вывести за скобки активной, да и вообще какой-либо жизни. Ему осталось лишь сожалеть о нелепой смерти Самвела Тер-Огонесяна, с которым его связывали хорошие и многолетние деловые отношения и которому он оставил так называемую «реанимационную заначку» на самый, что ни на есть, черный день. Теперь пришлось забыть о тех семисот шестидесяти тысячах зеленого наваждения. Самвел его обманул смертью, живой он этого не сделал бы.
Аскольд подошел к своему дому и почувствовал, что там кто-то есть. Секунду подумав, он все-таки решился обойти все комнаты и подняться на чердак, переоборудованный в летнюю мансарду. Там в жестком кресле с высокой спинкой восседала, словно королева, какая-то женщина. У ног ее стояла хозяйственная сумка.
Взглянув на женщину, Аскольд мгновенно понял, что пропал — влюбился с первого взгляда и навсегда. Он восторженно замер, затаив дыхание, а затем тихо спросил:
— Вы ангел или просто сон о прекрасном?
— Я Шацкая, — грациозно поднялась с кресла Капитолина Витальевна. — Я принесла вам ваши деньги, Иванов.
Глава тринадцатая
Блин, я думал ясновидение — это прикольно, а это, оказывается, жутковато и холодно. Да и то, какой прикол можно обнаружить в знании, что на земле начинается эпоха смены магнитных полюсов Земли?..
Саша Углокамушкин остановился возле МГУ и спросил у проходившего мимо парня:
— Где здесь физико-математический факультет?
— Это я, — студент ткнул себя в грудь пальцем, — я физико-математический факультет. Что надо?
— Я серьезно, — улыбнулся Саша Углокамушкин и, проведя ребром ладони по горлу, уточнил: — Во как надо…
И в этот момент вокруг Саши все стало безмолвным и холодным.
— Поль Нгутанба, — обратился он к студенту. — Ты — Поль Нгутанба?
— Да нет, — студент задумчиво взглянула на него. — Я Геннадий Скориков. А что тебе надо?
— Мне бы профессора Кривицкого Юрия Аркадьевича увидеть, — постепенно пришел в себя Углокамушкин.
— Пошли, покажу, — кивнул студент.
Профессор Кривицкий, один из крупнейших ученых мира, специалист в области процессов, происходящих внутри земного шара, сейсмолог и доктор геолого-минералогических наук, автор теории о воздействии литосферы на качество физического тела, помещенного в центр петли времени с отрицательной тахионой энергетикой, стоял перед аудиторией в семьдесят человек, студентов факультета журналистики, и вбивал в их головы общее представление об анатомии Земли, посвящая этому занятию восемь часов в семестр и понимая, что будущие журналисты совсем не та публика, которой нужны фундаментальные знания о внутриземном мире. Поэтому Юрий Аркадьевич упростил свои факультативные лекции до уровня «Отовсюду обо всем занимательно».
— Видите ли, господа будущие журналисты, — говорил он, ни капли не смущаясь, — между журналистикой и вулканологией нет никакой разницы. И то, и другое — видимый результат глубинных процессов. Земля, в принципе, это гироскоп, вращающийся внутри сферы. По современным понятиям внутри Земли имеется твердое ядро, и оно вертится как волчок. Ось вращения ядра лежит в плоскости земного экватора и медленно перемещается по ней с востока на запад. Конечно, перемещение масс материи в различных слоях земли вызывает трения, которые нельзя назвать слабыми, но вас это не должно заботить, тем более, что это вообще никого не заботит до той поры, пока все не закончится переворотом ядра на 180 градусов.
— И что же произойдет, господин профессор, упадет курс доллара? — выкрикнул с места долговязый рыжий студент.
— Можно сказать и так, — улыбнулся Кривицкий. — Возникнет петля времени, а что это такое, в оставшиеся пять минут лекции я объяснить не смогу, для этого потребуется лет пять вашего заинтересованного внимания. Но вкратце это очень хорошо объясняется известной английской эпиграммой в маршаковском переводе: /Сегодня в полдень пущена ракета./Она летит куда скорее света./И долетит до цели в семь утра /Вчера…/.
— То есть, — попытался выяснить все тот же рыжеволосый студент, — внутри земного шара как бы действует машина времени?
— Ну, если вы так хотите, — неожиданно громко и весело расхохотался профессор, — то как бы да.
По окончании лекции Юрий Аркадьевич решил зайти в ректорат и в конце концов выяснить, кто он — доктор наук или так просто, геолог недобитый. Если доктор наук, то пусть увеличат оклад до семи тысяч в месяц, а если геолог недобитый, то пусть добьют. Взяток ему, по крайней мере, никто не дает.
— Простите, вы профессор Кривицкий? — вкрадчиво поинтересовался у него молодой человек, по виду старшекурсник, и представился: — Моя фамилия Углокамушкин, зовите меня Саша, я пророк с ментальными проявлениями ясновидения. — Саша почему-то решил, что таким представлением он будет выглядеть более солидно в глазах ученого.
— Ну что вы, молодой человек, — благодушно заулыбался Кривицкий, — разве я похож на знаменитого профессора Кривицкого, что вы, я как говорится, рылом не вышел. Юрий Аркадьевич находится вон там, — Кривицкий показал рукой в дальний конец коридора, — повернете и до конца…
— Юрий Аркадьевич, профессор Кривицкий! — Помахивая поднятой вверх рукой, к ним подходила завкафедрой журналистка Леонида Бриз. — Мне просто необходимо с вами переговорить по одному делу.
Юрий Аркадьевич и Леонила Альбертовна Бриз чувствовали друг к другу «негромкое» сексуальное влечение, начавшее трансформироваться в большую любовь. Кривицкий еще раз пристально посмотрел на начавшего недоумевать «пророка».
— Я не Кривицкий, — с оскорбленно-вызывающим видом заявил он Леониде Альбертовне. — Что это сегодня меня все путают с профессором? Я на него ни капли не похож. У него туфли черные, а у меня — вот, — он даже приподнял штанину, — коричневые с зелеными шнурками.
Леонила Бриз сразу все поняла, а после демонстрации Юрием Аркадьевичем зеленого на коричневом, даже поняла, что профессора надо спасать.
— Извините, Валерий Игнатьевич, — смущенно закрыла она лицо руками, сквозь пальцы бросая взгляд на Углокамушкина. — Я вас приняла за Кривицкого, надо же. А вы этого идиота Кривицкого случайно нигде не встречали?
— Кого? — возмутился Юрий Аркадьевич и окинул Леониду Альбертовну пренебрежительным взглядом. — Сами вы идиотка и конъюнктурщица.
— А что вам, собственно, надо от него? — поинтересовалась Леонила Бриз.
— Да мне, — Саша уже всерьез подумывал о том, чтобы «сделать ноги» из храма науки, но, вспомнив, что его ждут с результатами Мармик и Лаперуза, вытащил из-под свитера компьютерные распечатки фотоснимка литосферно-амплитудных схем, фиксирующих новообразования в районе Северного и Южного полюсов, — мне консультация по поводу нездоровых процессов внутри земного шара необходима…
— Никаких там процессов нет, — выдернул Кривицкий листы из рук Саши Углокамушкина, — кроме тех, что есть. Откуда у вас эти данные, молодой человек? Я так сразу ничего не могу сказать, мне нужно с
